Наконец послышался звон битого стекла и удары прекратились. Зинаида увидела, как по белой скатерти растеклась кровь. Закончив расправу, муж схватил ее за волосы и потащил в сени. Зинаида попыталась ухватиться за дверной проем, но ее рука лишь беспомощно болталась, словно вместо костей в ней был студень. Муж открыл погреб и велел Зинаиде спуститься вниз. Страх заставил ее подчиниться. Не сказав больше ни слова, муж захлопнул погреб, и Зинаида услышала стук засова. Лишь в этот момент она осознала случившееся и закричала.

Следующие два дня Зинаида провела в темном, холодном погребе. Сначала она пыталась выбраться или позвать на помощь, но вскоре совсем выбилась из сил. Зинаида была уверена, что уже никогда не выйдет из погреба. Ей неоткуда было ждать помощи: сына она отправила на каникулы к матери мужа, в школе о ней не вспомнили бы до конца отпуска, а соседи обходили их дом стороной.

Тем временем ее муж спокойно спал и пил водку, сидя на кухне. Лишь на третий день, пригласив к себе друзей, он поддался на уговоры одного из своих собутыльников и согласился выпустить жену. Когда дверь погреба распахнулась, Зинаида лежала на полу, укрывшись старым мешком. Ее мучили жар и озноб. За три дня она отвыкла от дневного света и могла различить лишь нечеткий силуэт, который медленно приближался к ней. Вдруг Зинаида услышала брезгливый голос мужа: «Ну и воняет же здесь!». Погреб заполняло тлетворное зловоние гангрены.

Зинаида провела на больничной койке три недели. Каждый день к ней приходили следователи, которые хотели узнать, что же случилось в тот злополучный день, и родственники мужа, которые мольбами и угрозами пытались убедить Зинаиду подтвердить все, что ее муж сказал на допросе. Через три недели Зинаида, не видя иного выхода, сказала милиции, что руку она сломала, оступившись у погреба, и что муж все это время был у своей матери.

Вскоре Зинаиде разрешили вернуться домой, но жизнь ее уже не могла стать прежней. Она была одержима страхом и чувством беспомощности. Каждую ночь Зинаида снова и снова видела во сне равнодушный взгляд мужа и чувствовала холодную сырость подвала. Она была напугана, как никогда прежде. Теперь она знала, что ей и ее ребенку грозит реальная опасность.

Успокоилась Зинаида лишь спустя месяц, когда увидела свидетельство о смерти мужа, на котором неровным почерком патологоанатома было написано: «Смерть наступила в результате отравления метанолом». Тогда Зинаиде казалось, что все осталось позади, ведь она еще не догадывалась, как сильно в ее сыне семя мужа. Спустя двадцать лет она с ужасом поняла, что у ее вечно пьяного Семочки такой же бесчувственный взгляд, от которого у нее сжималось сердце.

Но все это было уже давно. Теперь Зинаида Петровна была нелюдимой старушкой, почти не покидавшей своего ветхого дома. Целыми днями она сидела перед телевизором или возилась со своими цветами в горшках. Никаких отношений Зинаида Петровна не поддерживала, а о том, что когда-то ее окружали люди, напоминали лишь два портрета с черной лентой, стоявшие в серванте, прямо под бутылочкой с метанолом, которую она открывала дважды с перерывом в двадцать лет.