Ладно, не подходит — и хорошо. Самое главное для меня. Держусь ближе к дороге, чтобы не пропустить такси. Переминаюсь с ноги на ногу — хоть и без каблуков, но все равно устала. Где же мои кроссовочки? С грустью смотрю на клатч, в который они никогда бы не поместились, а жаль.

Не по себе мне. Вот знаю, что смотрит на меня. Нутром чую. Зачем только?

Что от меня ему еще нужно? Сам окрестил дрянью, и сам уже второй раз ищет встречи.

— Давай подвезу? — говорит слева от меня. Вздрагиваю. Подошел, не побоялся. — Привет, потрясающе выглядишь, — смотрит пристально, но не так, как Санни, эмоции которого очевидны. Этот же — нет, крученый. Гребаная медийная личность, не понять, чего хочет. Да и сам, наверное, не знает. Озлобленный идеалист! Угораздило же выбрать из толпы, а?

— Не переживай, твой друг ко мне не приставал, — говорю ему.

— Хорошо. Я слежу за этим.

— Что?

— Переживаю за тебя. Послушай, я… очень сильно соскучился, — он сводит брови вместе. Жду еще пару секунд, но, видимо, это вся извинительная речь, которую он подготовил.

— Отвали, — отвечаю дерзко, не сдержавшись. — Егор, прошу, просто от***ись от меня. Нет меня больше. Считай, что нет. Урок я усвоила. Всё. Исчезни. В память о всем хорошем смени квартиру, сделаешь одолжение.

Его глаза расширяются — кажется, не ожидал.

— И я усвоил урок. Веро, тот день, — он начинает жестикулировать, заметно, что пошел экспромт: — он был каким-то… безумным, бешеным… я сильно подрался, разозлился, среагировал жестоко. Если бы вернуть время, я бы поступил совершенно по-другому. Я пытаюсь найти подходящий момент, чтобы сказать все это, но никак не получается. Мне так стыдно перед тобой, но, прости, я не могу тебя оставить в покое. Я все время о тебе думаю, я… каждую минуту думаю.

— Что тебе, Егор, от меня нужно? — озвучиваю свой главный вопрос. Делаю все для того, чтобы голос звучал уставшим.

Он вздыхает:

— Я очень сильно по тебе скучаю.

— Это пройдет. У меня уже прошло.

— Лжешь. У нас ведь… по любви все было, помнишь? Сама говорила, — его голос становится мягче, у меня дыхание перехватывает от того, как он произносит слова, как смотрит.

Настолько интимно, открыто. В его интонациях совсем нет Велиара, он не пользуется запрещенным приемом. Передо мной Егор такой, какой есть. — По-особенному, раз по любви. У меня так не было никогда раньше. Я не пробовал, а сейчас… еще хочу.

— Повторить? Серьезно? Как ты мне сказал? «Для такой, как я — переспать не проблема», и ты явился, чтобы…после всего… — я теряюсь от такой наглости, он начинает паниковать.

— Нет, нет, ты не о том подумала. Да нет же! Веро! Ну, ляпнул сгоряча, ты тоже тогда мне наговорила дохрена комплиментов! Я так не думаю. И я сейчас вообще не про секс.

— Ну почему же. Я сразу тебе сказала, что мне от тебя нужен только он самый. Согласна, отлично потрахались. Давай повторим, как-нибудь. Не сегодня. У меня месячные.