У меня есть друзья, которые принимают меня такой, какая я есть. Саша, Леся, Вика… мы танцуем, обнимаемся и шутим. Сумасшедший отрыв, безумный праздник, именно то, чего так сильно требует душа.

Мы молоды, красивы, и мы ничего не боимся. И любовниц — уж точно нет. Мы лучшие. Мы потрясающие. Мы королевы этой ночи. Сегодня нам не нужны поклонники, а они, как назло, словно почуяв вспышку эмансипации, липнут и приглашают на танцы, норовят познакомиться, угостить выпивкой.

О нет, спасибо. Сегодня будут только танцы!

Через час получается так, что в нашей беседке только мы с Лесей, остальные девочки танцуют, и я решаюсь озвучить вопрос, который не оставляет весь вечер:

— Так почему девичник липовый?

Поначалу она делает вид, что не расслышала, но я повторяю сказанное четко и громко. Леся замечает мой прямой взгляд и, видимо, справедливо рассудив, что моя жизнь теперь перед ней как на ладони, соответственно, можно довериться в ответ, открыться, — поколебавшись, говорит:

— А, ты запомнила. Ну что ж… Ладно, скажу. Какая свадьба, Вероника, такой и девичник, — пожимает плечами. — Этот идиот изменил мне.

— О Боже, — закрываю рот рукой. Она все-таки узнала. Егор говорил, что Санни очень страдает по этому поводу и никак не может простить себя. Неужели покаялся? Может, так и правильно. Наверное, правильно, но как же жаль эту пару! — С кем?

— Будешь смеяться, — в подкрепление своим словам она истерично хохочет, — с трансвеститом.

— Что-о-о? — тяну я, выпучив глаза.

— Да вот именно, что идиот! Наглотались, кстати, с твоим Егором…

— Он не мой, — парирую моментально. Такие шутки мне неприятны, еще раз повторит — придется акцентировать внимание.

— А чей же? Ладно, неважно. Наглотались с Озером да с их Тренером-куском-дерьма какой- то дряни. Клянется, что не хотел, что ему подмешали. Вообще не помнит ночь, что делал, как все случилось. Проснулся в кровати с бабой. Смотрит: волосы длинные — есть, сиськи четвертого размера — есть. Член между ног — тоже в наличии.

— О-фи-геть! — ору я, как ненормальная. — Не верю!

— Говорит, ваще ничего не помнит. Рыдал тут четыре дня назад у меня на коленях, умолял простить его.

— А как ты узнала?

— Сам рассказал, не выдержал. Плохо ему было. Я сразу заметила, что он каким-то не таким из Сочи вернулся, я ведь его знаю как свои пять пальцев. Подумала еще: сто процентов — Егор его в какую-то фигню втянул, а оказывается, ничего подобного! Сам… втянулся. Отличился. Поначалу я в какой-то анабиоз впала — ни слез, ни криков. Просто не понимала, как теперь жить. Молчала. Егор тут же приперся, объяснял мне весь вечер, что, скорее всего, ничего там и не было, он сам под тем же кайфом, например, вообще не смог, — она закатывает глаза. — Ему так потом сказали, наутро. Ночь напрочь выбита из памяти, и, скорее всего, Санни просто отключился, как и Озер, тем более… блин, Веро, рядом с мужиком с силиконовыми сиськами проснуться! У него даже щетина утром была, сказал Санни.

— Прости, но это очень смешно. Прости, пожалуйста, прости меня, — тараторю, в умоляющем жесте сжимая ладони, — но я ничего не могу поделать, я представляю глаза Санни, когда он это увидел, — я вытираю уголки глаз, пока мы с Лесей обе хохочем. И плачем, и хохочем, как истерички. Господи, какой же ужас творится. Наркотики… вот зачем? Разве плохо все было? Неужели нельзя вот так же чуть-чуть выпить для настроения и под текиловым допингом протанцевать весь вечер? Чем плохо? К чему эти эксперименты с химией? Никого никогда не довели ни до чего хорошего! Страшно это… Мы, конечно, смеемся, но на самом деле очень жутко.

— Поругались еще потом. Я ж не знала, что Санни Егору про транса ничего не сказал, — как Озерский приехал за друга просить, так и ляпнула ему, не подумав. А у того глаза по пять рублей, и как давай хохотать, прямо как мы с тобой сейчас, — Леся вздыхает. — Нехорошо как- то получилось. Вообще, если уж совсем начистоту, то не думаю, что там был полноценный половой акт. По крайней мере, никогда ничего гейского в Санни не замечала; на сиськи он, конечно, падок, в это поверить можно. Но и Егор клянется всем на свете, что там не Колькина вина, а химии, которую Тренер всем подмешал. Вот что с ним делать?

Я обнимаю ее за плечи, и она утыкается лицом мне в шею. Больше мы не смеемся.