Оно и так умерло.

— А какого черта ты в ЗАГСе клялся до конца дней — «и в радости, и в горе»! С ней! Какого черта все это было, если через год ты по-другому запел! — орет он на меня, как обезумевший.

Смотрим друг на друга мрачно, он давит авторитетом, у меня железные аргументы.

— В задницу их себе засунь! Аргументы! Да какое тебе вообще дело, а? Егор?! Да пусть она делает, что хочет! А ты живи, как знаешь. Зачем развод? Тебя так тяготят формальности?

— Тяготят.

Не меня. По сути мне вообще нет никакого дела, сколько штампов наставили в моем паспорте. Я перестал верить в их значимость. Переломилось что-то. Свадьба не меняет в жизни людей ровным счетом ничего, разве только в худшую сторону. И кольцо на пальце от нарушения клятв никого еще не удержало, если его значение не подкреплено чем-то большим, разумеется. Любовью?

Ха, да кто что о ней знает! Хочется кричать в ответ о чем-то пафосном и банальном, потому что на нервах, — непростая прошла неделя. И морально, и физически размазала меня по стеночке. Как прежде уже никогда не будет, и весьма пространственное представление о будущем.

Отныне и навсегда ценности не имеют значения. Нет их, как и веры в необходимость чего бы то ни было придерживаться. Раньше во что-то верил, теперь — нет. И я понимаю, каким бы мог стать равнодушным циником, не появись в моей жизни другая женщина.

Скорее всего, я бы согласился на уговоры отца. Жил бы отдельно от семьи, испытывая отвращение от того, как отношусь к жене и женщинам, с которыми провожу время. Вкуса у жизни — больше нет. Счастья бесплатного — нет. Платное же — синтетическое, с душком, да и вредное для здоровья.

Удачно жениться, чтобы зарабатывать много денег, чтобы тратить их на то, что не нужно, чтобы привлекать женщин, которые меня не любят и никогда не полюбят. У меня даже детей не может быть — единственное настоящее, за что можно было бы уцепиться.

В этот момент я особенно остро осознаю бескрайность заманчивого вакуума, в который едва ли не поместил себя. Хоть заорись в нем — никто не услышит. Потому что с виду — красиво все.

— Папа, развод будет, даже не сомневайся.

Он хватается за голову и ходит по квартире широкими шагами.

— Извини, — добавляю. — Послушай, Регина покажет рукопись своему редактору, а у того есть связи в Голливуде — если все получится, то не будет иметь значения, что там думает Санников.

— Боже, он еще и бредит! Когда ты уже вырастешь, Егор?! — беспомощно всплескивает руками. Приподнимает брови и начинает убехщать, что чушь, которой я занимаюсь, не имеет ничего общего с реальностью. Есть работа, за которую платят деньги, которые можно потратить в магазине на хлеб и молоко, а есть детские мечты о публикации русского неизвестного автора в Штатах, чего никогда не было и не будет.

— Я решу проблему, найду, где взять деньги.

— Решит он!

— Отец, — смотрю ему в глаза, — я уже столько раз начинал все сначала, что еще раз — не станет большой проблемой.

— Пора ехать, — в комнату заходит мама в праздничном платье. — А то опоздаем на церемонию. Не ссорьтесь хотя бы в праздник.

— Так он закончится, а ничего не изменится! — отступает отец, остервенело поправляет галстук.