— Я бы хотел взглянуть на доказательства, которые сделают ваши слова не простым сотрясением воздуха.

— Переживешь, — наливая себе воды в стакан, усмехается Миронов, и я теряю терпение. Поднимаюсь и, подойдя к нему, хватаю за лацканы пиджака и прижимаю к стене. Его глаза округляются, ноздри раздуваются, как у быка. Сердце бешено бьется. Запах страха, что исходит от него, пробуждает во мне животное злорадство.

— Ты сейчас в моей власти и расскажешь мне все, что знаешь, — глядя в его помутневшие глаза, с трудом сдерживая гнев, понизив голос, говорю я. — Расслабься, дыши глубже.

Тело следователя тут же обмякает, только мои руки, продолжающее крепко держать его, не дают ему съехать по стене на пол.

— Расскажи мне правду об убийце Елены, — внушаю ему я. — Назови его имя.

— Саид Алиев, — побелевшими губами бормочет Миронов. — Он работает электриком. Свидетели видели, как он со всех ног убегал из дома погибшей.

— Устрой мне встречу с ним.

— Это невозможно…

— Почему же? Ты отдаешь приказ привести задержанного на допрос. Делов-то.

— Его нет в участке.

— Как же так? — искренне удивляюсь я. — Ведь он же главный подозреваемый!

— Мне приказали его отпустить, — шепчет Миронов. — Вчера вечером он ушел.

— Кто приказал? Имя, черт подери!

— Не могу сказать, — тяжело дыша, говорит следователь. — Нельзя, чтобы кто-то узнал…

— Имя!

— Я не могу! — в исступлении кричит он, и я понимаю, что на него оказано магическое воздействие. Неужели к этому причастен Амалик? Кто такой тогда этот Саид, раз за него так беспокоятся? — Мне нельзя об этом говорить… Ни с кем.

— Где я могу найти Саида?

— Отпусти меня, я напишу адрес, — просит Миронов и тут же с грохотом падает на пол. С презрением смотрю, как он ползает на коленях, пытаясь подняться. Хватается за край стола, встает на одну ногу, потом медленно подтягивает вторую. Плюхается на стул и, вытащив блокнот, водит карандашом по бумаге.

— Вот, — протягивая мне исписанный листок, говорит он.

— Мы с тобой никогда не встречались, и ты знать не знаешь никакого Зотикуса Дорадо, — на прощание говорю ему я. Выхожу из кабинета и, прикрыв за собой дверь, слышу приглушенные рыдания.