Смешно сказать, но того, что теперь носим в СИЗО, он дома-то давненько не едал. Считай, с советских времён. Иногда хочется плюнуть на всё и хоть разок не идти, детей из пакетов этих досыта накормить. Да как не пойдёшь, как не понесёшь… Всем принесут, а мой останется на одном тамошнем довольствии? Ему и без того тошно, в камере в три смены спят, народу обретается чуть ли не в три раза больше, чем положено по их санитарным нормам.
Но с передачами всё равно проще. А вот свидания… Пока за следователем бегаешь, да ждёшь – даст? не даст? – до последней жилки издёргаешься. А как свидание разрешат, становится совсем не до сна. Чтобы туда попасть, нужно приехать ещё накануне после обеда, когда у них заканчивается предыдущий рабочий день. Тогда уже занимают места в общей очереди. В том же предбаннике, где принимают передачи, родственники сами наблюдают её порядок. Это в колониях назначается чёткий день и час, а в СИЗО, как, бывало, в гастрономе за водкой, идут по живому друг за другом. В день пропускают человек 60, и никогда не знаешь, пройдёшь ты, или нет. Чтобы дождаться отпущенного на разговор коротенького часа – через решётку по телефону, нужно с вечера садиться в том предбаннике и всю ночь караулить свой номер.
После того какой из меня работник? Того гляди с должности погонят…
Летом ещё ничего, тепло. А зимой намёрзнешься и простынешь. Особенно, если идёшь с детьми. Полегче только тем, кто на машинах, есть где погреться. А куда деваться, все так маются, все одним миром мазаны. Хотя есть и такие, кому труднее моего. Видела: приезжают сюда старички из деревни, которым, видно, совсем невмоготу. Что они своему везут – не знаю, и на какие деньги передачи собирают – ума не приложу. Похоже, совсем на последние. После того, как заплатят за свидание, денег остаётся только-только до автовокзала добраться.
Говорят, плату за свидания собирают, чтобы установить какую-то машинку, просматривающую передачи. Чтобы наши авоськи не перетряхивали, не резали жалкие куски. В общем, чтобы не шмонали. А по мне, так лучше бы поскорей ввели закон об укорочении сроков следствия. А то сидят люди в изоляторе годами, ожидая своего решения, и семьям их жизнь не в жизнь…
Ну да судьбу не выбирают. Сегодня в России от сумы, а теми более от тюрьмы никто не открещен. Вот она какая получилась тяжёлая, сума-то. Будто не десяток килограммов, а пара пудов. Что ж, поволочёмся с ней очередь занимать…
– Ты, Сашок, чего такое говённое курево припёр? Сам балуйся этими цидульками! А мне чтоб сигары были. Настоящие, от Гоги из «Чинара». И прямо сегодня. Да ножнички-щипчики к ним не забудь, или какие там прилады к ним полагаются. Ничего, ещё раз сюда мотнёшься, дорога известная. Небось, можно и порадеть за те денежки, что тебе плачены? А?
Валерий Андреевич привычно глумился над заневоленным им адвокатом. С момента, когда Кротова водворили в СИЗО, Депову приходилось без конца, иногда не по разу в день, ездить сюда не столько по юридическим надобностям, сколько ради исполнения прихотей и капризов наглого доверителя. Таскал курево, а порой и травку, которую Валера начал пользовать в последнее время. Подавляя брезгливость, чуть ли не ежедневно менял этому природному неряхе пропахшие миазмами тюрьмы трусы-майки и постель, бегал по ресторанам, выискивая заказанные деликатесы. В тёмной вонючей одиночке Крот изображал из себя сибарита.
Чёртова работа! Закончит он, Александр Депов, это дело, успокоит, наконец, мерзкого упыря – и баста! Ларису в охапку, и ходу, ходу из Зауралья к привольной жизни столичного нотариуса. Уж потерпи, брат, несколько недель…
Блажил Валерий Андреевич неспроста. Не обладая глубоким умом, он всё же отличался изощрённой хитростью и животным чутьем момента – багажом, вынесенным из неприкаянного детства. Сейчас эти качества обострились как никогда. Тревога терзала его. Ни шёлковые простыни, ни костяной фарфор, ни копчёная оленина и тонкие соусы не глушили мысли: а суждено ли сбыться недавним посулам?
Тревога произрастала из одной малости. После того, как он исполнил приказание, реакции на содеянное не последовало. Правильно ли решил задачу? Остаётся ли в силе уговор? Но никто не звонил домой, ничего не передавал через двухвостку Депова сюда, в изолятор. Те, кто вчера выказывали к нему горячий интерес и рассыпались в железных заверениях, теперь будто сквозь землю провалились. Если не считать суетливого адвоката, он остался один на один с незнакомым остолопом следователем, который не сделал ни единого намёка на интересующие Крота обстоятельства.
Кинули?
Хренушки вам! Не так-то просто сделать из Валерика лоха! Если он поймёт – а Крот поймет, его не проведёшь! – что никто не собирается переправлять его с зоны за кордон, то на суде сделает большой пу-ук. Сюрприз то есть. И всю обедню им испортит. Возьмёт и расскажет, кто на самом деле подрядил его на Златковского.
Хотя, пожалуй, нет; потом в хате он света белого не взвидит.
Тогда наврёт, что ни с кем лично не базарил, а получил заказ письмом, распечатанным на компе. Там же было указание, как взять гонорар. А на Охрипенко напраслину возвёл, потому что на него давил следователь. Угрожал, щипал, и даже стучал по почкам. Понятно, что от тюрьмы ему и по прошлым грехам не отвертеться, так пускай хоть этот мужик с «Пластика» чистым уйдет. Сильно нужный, видать, мужик, если на него расставляют такие медвежьи капканы…
Дни шли, ничего не менялось, и Кротов уже составлял в уме гордый спич о том, как отказывается от своих прежних показаний. Когда его в очередной раз привели к следователю чего-то там уточнить, Валерий Андреевич неожиданно стал мяться. Дело, мол, было на ночь глядя, заказчик прятался в тени, и был ли это Охрипенко, или кто-то иной, он уже точно не скажет. Голос? Так с Григорием он не знаком, и как тот чирикает, не знает. Просто тогда, в Овсеевке, подумалось, что уж коли гость поминал дорогу наверх, то нужна она была заму Германову, кому же ещё? А теперь, когда прошло столько времени, он прямо уже и не знает, точно ли имел дело с человеком из холдинга. Почему засомневался? Тюрьма способствует развитию сомнений…
Как тут всполошился тупоголовый Кирьянов, хоть и старался виду не подать! Ни с того, ни с сего он стал поминать Кротовское семейство – мол, хорошо хотя бы о нём не забывать. Ведь в отсутствие главы с малютками всякое может случиться.
Валера взбеленился: этот попка – и стращать? И не от таких наш колобок без стаха уходил. Но вдруг со злорадством понял, что нашёл ту правильную кнопочку, на которую следует жать. Посадка Охрипенко – вот главный финт в затеянном хороводе! Он цинично отмахнулся от Димы: чёрт с ним, с семейством, всё равно все его бросили, так пусть пропадают теперь, как знают. В его положении непутёвые девки всё равно не помощники.
Дима отпустил его с Богом и пошёл, видать, думать, как освежить мозги подозреваемого.
Пару дней спустя и адвокат Сашка вдруг как бы между прочим вякнул непотребное. Мол, люди, что наняли одного килера, всегда могут найти и другого. Стоит ли с ними шутки шутить? Может, следует делать то, что те ждут от арестанта?