Небо с ночи провисло паутиной мелкого, совсем не весеннего дождика. Стволы вымокших деревьев и стены домов потемнели, прибавив улицам глухих красок. Влага слизывала из северных закутков грязные остатки сугробов, допьяна поила полураскрытые почки сирени и боярышника. День наливался озоном и печалью.
На мраморном крыльце банка, поправляя капюшон своего парадного светлого пальто, Лариса подумала, что вот и закончилась её бытность в «Вечернем обозрении». Ниткин наверняка учуял неладное. Уж он-то постарается вытянуть из Игоря Соломоновича все подробности сегодняшней аудиенции. Потом этот хорёк на винных парах приплетётся в редакцию, разведёт истерики, заложит её по полной программе… А там и к бабке не ходи – скандал с Янселевичем станет каплей, которая переполнит чашу терпения Триша.
И чем в такой ситуации поможет удалой адвокат Депов? Пойдёт к главреду объясняться вместо Ларисы? Доказывать, что рекламистка, провалившая первую же заказную публикацию, права? Что это она, поссорив «Вечернее обозрение» с денежным заказчиком, белая и пушистая, а совсем не солидная финансовая контора, готовая платить за её измышления приличные деньги? Тут Саша ей не помощник, сама кашу заварила, самой её и расхлёбывать!
Кстати, Депов… Говорить ему, чем закончился визит к Янселевичу, или без неё узнает по своим вездесущим каналам?
Лариса решила, что с Деповым объяснится позже. А сейчас спешить было некуда, несостоявшийся великий копирайтер Лебедева понуро меряла лужи, сочувствуя городу, погружённому, как и она, в безрадостную хмарь.
– Ты Игорь, этта, не волнуйся так! На Лариске нашей что – свет клином сошёлся? Я ведь всегда говорил, что Лариспетровна не годна для дел такого калибра, как твоё. Ненадёжная дамочка! Даже в мэрии на особой заметке!
Брифинг давно закончился, журналисты, наскоро пригубив по стопке за успехи банка, разбежались выполнять свои неотложные задания. Отправился восвояси даже хорошенько накИдавшийся Полозьев. Оставались только захмелевший Владимир Натанович с неизменным друганом Жорой, которых развлекал беседой сам Янселевич. Расстроенный директор, с обиды тоже прилично хряпнув, изливался по поводу происков Лебедевой. Ниткин же, незнамо с чего перепрыгнувший с банкиром на «ты», из кожи лез, стараясь найти тому утешение:
– Подберём тебе другого человечка, сговорчивого и послушного! И напишет не хуже зазнайки Лорки! Такого добра у нас пруд пруди!
Будто собираясь найти замену Лебедевой прямо у опустевшего стола, он повёл по сторонам туманным взглядом. Глаза его, за неимением других объектов, упёрлись в клюющего носом Вензеля.
– О! Вот он, к примеру! Почему бы тебе не скорешиться с нашим Жоржиком? Жоржик не хуже Ларкиного могёт! А авторитета и поболее будет! Как даст-даст, так у читателя аж искры из глаз! И никаких-разэтаких тебе экспертов! Хозяину надо – значит надо! Жоржик субординацию помнит, всегда готов под козырёк! Так, Жора?
– Как скажешь! – Вензель тяжело мотнул головой. – Куда едем?
– Завтра с утра сюда же! – в обиде своей Игорь Соломонович готов был уцепиться за первую же подставленную соломинку. Жора так Жора, лишь бы увидел свет его выстраданный материал. Он ещё покажет этой кошке драной, как должно обращаться с банкирами!
И в самом деле назавтра протрезвевшие стороны нового рекламного гешефта (за минусом Ниткина) собрались для удовлетворения Игоревых амбиций. Владимир же Натанович, скакавший по лужем после брифинга в редакцию, потирал руки: вот пистон так пистон получит теперь Лебедева! Вот уедет-то на горшке! Как Лариса и предполагала, заместитель редактора «Обоза», малёхо прополоскав мозги под занудливым дождичком, предстал с горячей новостью пред очи Триша. Вызванная своим порядком в начальственный кабинет несостоявшаяся рекламистка шла на ковёр с намерением об уходе. Прощай убогое рабочее место в осточертевшем газетном серпентарии…
К счастью, на этот раз обошлось без криков и причитаний. Борис Ильич в её сторону даже не глянул, подмахнул бумагу с радостной лёгкостью: хотя бы одна проблема свалилась с его плеч. Велел только закончить срочные дела. Прочие наработки и недоделки пусть теперь разгребают Смешляева с Губаревым. Ясненько?
Гришина появилась в рекламной вотчине в тот момент, когда Лариса, разжившись в буфете объёмной клетчатой сумой, в каких возили товар челноки, паковала свои пожитки.
– Ты куда это навострилась, Лариса Петровна? Тебе что – новое помещение выделили?
– Вроде того, Ольга Ивановна. Покидаю вас.
– Это ещё почему?
– Вы у Триша с Ниткиным спросите, я сегодня рассказчица никакая…
– Это всегда успеется. А ты прежде всё-таки сама объясни, чего баул-то собрала.