За день было сделано много. Наметили составы прорывающихся эшелонов, маршруты движения и места сосредоточения. Эскадроны получили трехсуточную норму боеприпасов, продовольствия и фуража. Артиллеристы и минометчики подготовили материальную часть. Удалось провести во всех полках короткие совещания с командным и политическим составом.

Вражеская разведка не отметила в течение дня никаких изменении на участке группы войск генерала Белова. С переменным успехом велись бои за несколько населенных пунктов. Движение на дорогах — обычное. Режим огня — повсеместно прежний. Об отсутствии перемен доложил и пилот разведывательного самолета, пролетавшего над районом группы перед самым заходом солнца.

Началась ночь, не вызывавшая у немцев никаких опасений. Но рассейся на минуту тьма, и фашисты увидели бы весьма неприятную для себя картину. Но дорогам, растянувшись на многие километры, двигались колонны войск. Конница шла к реке Пополте с обозами, с артиллерией и пулеметами, установленными на санях.

В лес, занятый 115-м лыжным батальоном, вступил 116-й лыжный батальон. Следом — 1092-й полк 325-й стрелковой дивизии. Там, где они прошли, осталась хорошо утоптанная дорога.

Утром движение прекратилось. Кавалеристы замаскировались в лесах, в населенных пунктах. Но скрыть стрелковый полк на подступах к шоссе было невозможно. Едва наступил холодный, ветреный рассвет, восточнее села Подберезье завязалась перестрелка. Фашисты выдвинули к лесу пехотную роту. Белов приказал не раскрывать своих сил, вести бой без напряжения, даже назад податься. Пусть гитлеровцы думают, что это лишь небольшая стычка, пусть не тревожатся.

Для генерала, для всего штаба наступило напряженное время. Надо было продолжать бой у Подберезья и с особой тщательностью следить за поведением фашистов на всем фронте группы: не разгадан ли противником замысел, не готовит ли он контрудар?!

Уточнялись, согласовывались детали прорыва. И, конечно, всплыли десятки вопросов, которые обязательно появляются перед началом каждого крупного дела. В конноартиллерийский дивизион не подвезли боеприпасов. 212-й кавалерийский полк ожидает получения лошадей: идти ему в рейд или стоять на месте? Где принимать маршевые эскадроны?

Эти заботы, сами по себе существенные и важные, сейчас отвлекали командира и штаб от главного. Белов отрубил их одним ударом.

Штабу — заниматься только прорывом и рейдом. Все другое — начальнику тыла. Он с группой офицеров остается в Мосальске, на узле связи.

Незаметно летели часы. В сумерках 1092-й стрелковый полк и 115-й лыжный батальон усилили нажим на противника. Пехоту поддержали спешенные кавалеристы. Немцы дрогнули и попятились. Преследуя их, подразделения полка захватили мост на шоссе севернее Подберезья и сразу, ударами вправо и влево, расширили занятую полосу. Небольшой участок Варшавского шоссе был очищен от противника.

Итак, путь на запад открыт. Фашисты, конечно, уже всполошились, бросили к месту прорыва танки и грузовики с пехотой.

Теперь счет на минуты.

У телефона — командир 2-й гвардейской кавдивизии Осликовский.

— Николай Сергеевич, вы готовы?

— Полки п-п-подходят к шоссе.

— Действуйте решительно. Никаких промедлений! Желаю успеха!

Молодцы связисты — наладили бесперебойную связь. Доклады к Белову поступали и от пехоты, и от разведчиков, и от артиллеристов, заранее подтянувшихся к реке Пополте. Павел Алексеевич чувствовал себя дирижером огромного, хорошо отлаженного оркестра. И, не отходя от стола, следил за его игрой, внося поправки, где это требовалось.

Гвардейцы Осликовского и 75-я легкая кавдивизия начали форсировать шоссе как раз в то время, когда к стенкам коридора подоспели вражеские резервы.

Этот вариант был предусмотрен заранее.

Белов приказал артиллеристам дать заградительный огонь по флангам прорыва.