Домовладелица развернулась в дверном проёме и бросилась бегом по коридору.
Эллен посмотрела на мистера Фишбэка.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Дайте мне уйти. Я не сделала ничего плохого.
Он медленно покачал головой.
Она стояла без движения, слыша возбуждённое верещанье миссис Аркуэтт где-то на другом конце коридора. Шаги приближались к кухне, голос говорившего становился громче.
– Она всё спрашивала, с какими девушками ты встречался в прошлом году, и даже ухитрилась заставить меня провести её в твою комнату. Она глядела на твои книги и письма на твоём столе, – внезапно кухня наполнилась голосом миссис Аркуэтт. – Вот она!
Эллен обернулась. Миссис Аркуэтт стояла слева от стола, обвиняюще указывая на неё поднятой рукой. Гант остановился в дверях, прислонившись к косяку, высокий и худощавый, в лёгком светло-голубом пальто, с книгами в одной руке. Он смотрел на неё какую-то секунду, затем, растягивая и без того длинную линию скул, изогнул губы в улыбке и слегка приподнял бровь.
Отстранившись от косяка, он шагнул вперёд и, всё так же продолжая смотреть на Эллен, положил книги на холодильник.
– Как, сестрёнка Хестер, – восхищённо пробормотал он; сверкнув глазами, с головы до ног смерил её сосредоточенным, оценивающим взглядом. – Повзрослела и похорошела. – Уверенною походкой он обогнул стол, положил руки на плечи Эллен и нежно поцеловал её в щёку.
4
– Ты хочешь сказать, что она
– Уважаемая Аркуэтт, – сказал Гант, становясь слева от Эллен, – у нас было общее кольцо для прорезывания зубов. – Он потрепал Эллен по плечу. – Помнишь, Хестер?
Она глазела на него как безумная, залившись краской, с перекошенным ртом. Её блуждающий взгляд то останавливался на фигуре миссис Аркуэтт слева от стола, то уходил в коридор за дверным проёмом, то опускался на пальто и сумочку у неё в руках… Она метнулась направо, обежала стол и устремилась по коридору, а мисс Аркуэтт позади вопила:
– Убегает! – и Гант тоже орал вдогонку:
– У нас в родне она не одна такая психопатка!
Распахнув тяжёлую парадную дверь, она вырвалась из дома и понеслась по бетонной дорожке, не жалея ног. Оказавшись на тротуаре, свернула направо и перешла на быстрый, вприпрыжку, шаг, запутавшись в натягиваемом на ходу пальто. Господи, всё пропало! Она стиснула зубы, сдерживая горячий напор слёз, подступающих к глазам. Гант нагнал её и теперь без всякого труда вышагивал рядом на своих длинных ногах. Она бросила испепеляющий взгляд на его усмешливое лицо, потом свирепо уставилась прямо перед собой; непостижимая ярость, к нему и к самой себе, душила её.
– И не будет никакого секретного пароля? – спрашивал он. – Ты не станешь запихивать мне записку в ладонь и шептать: «Южный комфорт» – или что-нибудь в этом роде? Или это тот случай, когда мордоворот в тёмном костюме целый день ходит за тобой по пятам, и, чтобы спрятаться, ты кидаешься в первую же дверь? Мне одинаково нравятся оба варианта, и что бы это ни было… – Она продолжала хранить мрачное молчание. – Тебе приходилось читать рассказы про святых? Я просто обожаю. Старик Симон Храмовник
Она вырвала руку из его захвата. Они приблизились к перекрёстку улицы с авеню, по другой стороне которой медленно проезжало такси. Она помахала водителю рукой, и он начал разворачивать свою машину, описывая фигуру в виде опрокинутой на бок буквы U.
– Это была шутка, – сказала она сухо. – Прошу прощения. Я сделала это на спор.
– То же самое сказала та девица святому на яхте. – Он вдруг сделался серьёзным. – Шутки шутками, но к чему все эти вопросы насчёт моего грязного прошлого?