Конечно, у разных групп влияния в Кремле был свой план, своя схема передачи власти от Бориса Ельцина и свои кадровый состав и резерв. Но также очевидно, что к президентским выборам готовился и Владимир Путин. Березовского, который пережил при Примакове весной 1999-го мощную атаку, многие считали обреченным и боялись с ним общаться, ожидая со дня на день уничтожения могущественного и сильно демонизированного олигарха. На день рождения к жене Березовского Елене боялись приехать многие старые знакомые. Тем более не ожидали в гости директора ФСБ. Но Владимир Владимирович приехал с букетом роз, поздравил. С некоторой ностальгией и даже симпатией Борис Абрамович, уже находясь в Лондоне, вспоминал тот подмосковный вечер с Путиным, рассказывал, что того сильно беспокоила активность дуэта Лужков — Примаков и он не сомневался, что их победа на парламентских выборах приведет к большим проблемам. Он готовился защищаться.
Лихорадило и Санкт-Петербург. Экономический кризис с трудом, но преодолели, а выборы в местный парламент осенью 1998 года получились драматичными. 20 ноября в подъезде своего дома на канале Грибоедова расстреляли депутата Государственной Думы Галину Старовойтову. Огнестрельное ранение получил ее помощник Руслан Линьков, он чудом остался в живых. Правоохранительные органы настаивают на том, что удалось найти исполнителей этого демонстративного и жестокого убийства. По крайней мере на момент написания этой книги в Санкт-Петербурге их судили. Это Юрий Колчин по кличке Юра Брянский (на момент совершения преступления — сотрудник Главного разведывательного управления и параллельно охранного предприятия «Святой благоверный князь Александр Невский»), Игорь Лелявин, Виталий Акишин, Алексей Горонин, Юрий Ионов и ранее судимый Игорь Краснов. Все обвиняемые были арестованы в ноябре 2002 года. Пятеро подсудимых не признали своей вины, Алексей Воронин признал свою вину частично. В ходе следствия были арестованы шесть человек, еще четверо были объявлены в розыск. Один из них — Павел Стехновский был задержан 26 мая 2004 года по оперативному международному поручению из России правоохранительными органами Бельгии. По информации пресс-службы УФСБ, за время следствия допрошено более 1000 свидетелей, проведено 40 обысков, 26 выемок, 62 осмотра, 104 экспертизы предметов, документов, отпечатков, а также 3 следственных эксперимента и 19 опознаний по фотографиям. Суд приговорил к 23 годам заключения в колонии строгого режима Виталия Акишина, признав его исполнителем убийства, и к 20 годам — Юрия Колчина, названного организатором. Были оправданы Игорь Краснов и Юрий Ионов, которых следствие считало пособниками преступления. Дело в отношении Игоря «Лелявииа и Алексея Воронина прекращено в связи с истечением срока давности. Еще трое предполагаемых соучастников убийства до сих пор числятся в розыске. Однако на главный вопрос, кто же заказчик убийства, ответа до сих пор нет. Версий много, и они довольно противоречивы. На суд предлагали вызвать в качестве свидетеля даже президента страны Владимира Путина, который после убийства Старовойтовой приходил в больницу к ее раненому помощнику и о чем-то с ним беседовал. Говорят о финансовой подоплеке убийства, ищут намеки на заказчиков в личной жизни этой незаурядной женщины и политика, обсуждают ее конфликт и угрозу разоблачения Геннадия Селезнева, который баллотировался в депутаты Государственной Думы по одному из питерских округов. Главная версия убийства упирается в выборы в Законодательное собрание, созданный Старовойтовой блок «Северная столица» и вероятный конфликт с тамбовской преступной группировкой, которая продвигала своих кандидатов. Тогда впервые в эфире федеральных телеканалов прозвучали определения — «бандитский Петербург, криминальная столица». «Накал истерии был настолько высок, что этот слоган немедленно подхватили. Была определенная пиаровская установка, потому что нарастало противостояние между московскими и питерцами, на тот момент яковлевской командой. С другой стороны, выборы в Законодательное собрание. И подача была очень простой — культурная столица превращается в столицу криминальную. Граждане, что же это такое делается на ваших глазах», — вспоминает криминальный репортер Андрей Константинов.
Те выборы вообще были запредельно скандальными и запомнились волной компромата, который выплескивали друг на друга соперники, огромным количеством двойников известных политиков — кандидатов в депутаты, извращенными выдумками и акциями политтехнологов. Трудно излечимая беда новой российской политической традиции, когда каждый технолог мыслит себя великим политиком и берется вершить судьбы родины. В том, что творилось тогда в Питере, конечно, есть определенная доля вины и губернатора Яковлева. Он. естественно, хотел, чтобы в ЗакС прошло максимальное число его сторонников, но чрезмерно доверял своим советникам и особо в предвыборные дела не вмешивался. «Его все время пытались втянуть в какие-либо политические скандалы. Его тащили в политику. Трудно топтать губернатора Петербурга, это самодостаточный город. Он не пытался вести политические игры, он все время подчеркивал, что он — хозяйственник и «не мешайте мне работать», — описывает позицию губернатора один из бывших его помощников. Поэтому Яковлев и не сформировал монолитный блок своих соратников, не брал ни с кого клятв верности и не связывал депутатов никакими узами, финансовыми или организационными, в отличие, например, от Москвы. «Петербургский список» так и не превратился в мощную фракцию местного парламента, и Яковлев признал в этом в том числе и свою ошибку: «Список появился абсолютно случайно. Я в это время находился в Москве. Мне позвонили, что вот есть список достаточно авторитетных людей, которые могут поработать и которые действительно представляют интерес для города. Не оговаривали принципиально, кто в этом списке будет. Я поддержал идею списка. Я поступил так, как следовало поступить. Те, кто, может быть, готовили список, поступили немного легкомысленно».
Безусловно, в Санкт-Петербурге есть несколько основных кланов, которые и определяют ситуацию в городе. Они самостоятельны и самодостаточны, они конкурируют между собой, их всегда поддерживали перебравшиеся в Москву влиятельные друзья. Наконец, в Питере еще с конца 80-х годов сложилась сильная политическая традиция плюрализма и никогда не было единодушия или «любви взахлеб» между разными ветвями власти.
После выборов в Законодательное собрание все стали готовиться к будущим губернаторским выборам, тем более что Яковлев хотел перенести день голосования с весны 2000-го на декабрь 1999-го и совместить местные выборы с общероссийскими. Взыграли амбиции у Игоря Артемьева. Подогреваемый соратниками по партии «ЯБЛОКО», позиции которой в городе традиционно сильны, он вдруг выступил против губернатора, со скандалом ушел из Смольного и превратился в бескомпромиссного критика. Вячеслав Щербаков пытался остановить своего молодого коллегу по правительству: «Артемьеву я говорил, не спеши, ты станешь губернатором, подожди, тебе Яковлев сам предложит, третий срок будет твой, но «ЯБЛОКО» переоценило свои возможности и влияние. Я ему говорил: пустое это дело, не конфликтуй с Яковлевым, но он «закусил удила». Возможно, Игорю Артемьеву передался общий политический психоз, которому оказались подвержены в 1999 году политики как в Москве, так и в Питере.
В столице нарастало противостояние Ельцина и Государственной Думы, мутил воду своими византийскими интригами премьер Примаков, а в Питере бесновались депутаты Законодательного собрания. Шутка ли, в крошечном местном парламенте действовало 7 фракций и 2 блока! Полтора года не удавалось избрать председателя Законодательного собрания.
Весной 1999 года Борис Ельцин перешел в наступление. Упреждая Госдуму в ее попытке объявить импичмент, президент снял с должности Евгения Примакова и назначил премьер-министром Сергея Степашина. Причем это не являлось началом операции «Преемник», поскольку единства по кандидатуре следующего президента страны в ближайшем окружении Ельцина не было.
Все помнят, как Степашин с минимальным перевесом опередил руководителя российских железных дорог Николая Аксененко в борьбе за кресло премьера. Кстати, этот конфликт стоил Аксененко позже и должности и жизни. Отстраненный от руководства железными дорогами и обвиненный в коррупции, Аксененко несколько лет держал глухую оборону от следователей Генеральной прокуратуры. Обвинения в результате не подтвердились, но это стоило ему здоровья. Аксененко заболел раком, на носилках его из России перевезли в Германию, где почти два года он провел в специальной клинике. Его не спасла даже пересадка костного мозга, и летом 2005 года Николай Аксененко, отличавшийся всегда дикой работоспособностью и никогда не принимавший никаких таблеток, скончался.
Достаточно быстро стало понятно, что Степашин не может держать удар и пытается лавировать между разными политическими силами и группировками, играя роль миротворца и миролюбца. А времена настали иные. Лужков и примкнувший к нему Примаков вместе с предвыборным блоком «Отечество» не скрывали своих амбиций и не стеснялись ослабленного президента. Блок Лужкова шел, словно танковая колонна. У него было мощное информационное обеспечение не только в виде телеканала ТВЦ. На сторону Лужкова и Примакова перешел Владимир Гусинский, который обрушил на своих соперников весь творческий потенциал НТВ и принадлежащих холдингу газет и радио. Примаков был безусловным лидером всех социологических опросов, что еженедельно проводились среди россиян на предмет, за кого бы они проголосовали, если бы выборы президента состоялись в ближайшие выходные. Второе место традиционно удерживал лидер коммунистов Геннадий Зюганов, а третьим шел московский мэр. Медленно, но рос и рейтинг Степашина. Премьер предпринял в июле «кругосветное путешествие» из Москвы на Дальний Восток с остановками в ключевых регионах страны. Затем перелет в США и — активные и эффектные переговоры с американским руководством. На обратном пути, в Европе, Степашин участвовал в мировом саммите глав государств и правительств. Ни у кого из наблюдателей не возникало сомнений, что это — яркая предвыборная поездка. Рейтинг российского премьера продолжал идти вверх, но крайне медленно. В начале августа 1999 года Лужкову удалось уговорить губернаторов из политического блока «Вся Россия» объединиться. И появление избирательного блока «Отечество — Вся Россия» радикальным образом изменило расстановку политических сил в стране накануне парламентских выборов.
Новый блок становится серьезной проблемой и для Кремля, и для других политических партий, поскольку лидеры движения «Отечество — Вся Россия» рассчитывали получить большинство мест в новом парламенте. Фактически это ставило крест на будущем существовавшей партии власти «Наш дом — Россия», которая опиралась на административный ресурс местных князьков. «Они в тот момент почувствовали, им показалось, что Ельцин слаб настолько, что не может уже возражать. Лужков и Примаков выстраивали альтернативу Кремлю, они тоже использовали власть, но власть региональную. Они считали, что эта власть сможет отдалить власть центральную. Эксперимент показал, что это — ошибка», — Борис Березовский считается одним из авторов политического контрудара со стороны Кремля. Несмотря на то что оригинальных и красивых политических идей у блока не было, ярких харизматических лидеров, популярных среди российских избирателей — тоже (за исключением Юрия Лужкова), тем не менее это вызвало переполох в политической элите. В движение «Отечество — Вся Россия» объединилась номенклатура, причем та ее часть, которая держит в своих руках рычаги власти в регионах.
В Кремле обстановка была близка к панике. Степашин осторожничал, а многие высокопоставленные чиновники дрогнули и искали повод подстраховаться на случай кардинальных смен в Кремле. Промедление означало проигрыш и катастрофу для Ельцина и «семьи» — так тогда называли достаточно широкий круг приближенных к Кремлю чиновников и олигархов. Степашин оказался вне большой игры, он явно мало о чем знал и еще меньше понимал, потому всего за день до своей отставки в интервью программе «Время» убеждал, что его позиции крепки и президент не собирается менять его на кого-либо другого.
Однако смена правительства вызвала не меньший ажиотаж, чем консолидация противников Кремля. Президент не назвал веских причин отставки Сергея Степашина. Зато впервые Борис Ельцин открыто и прямо назвал имя своего возможного преемника на посту президента. Причем никто не ожидал, что президент выберет председателя ФСБ Владимира Путина. Многим, правда, казалось, что и этот выбор не окончательный, поскольку разговоры о преемнике Бориса Ельцина велись несколько лет.
Впервые тему передачи власти Борис Ельцин затронул в начале 1997 года. Тогда в одном из своих радиообращений президент заявил, что высшую власть в стране необходимо уступить молодым. Летом того же года Ельцин уточняет образ человека, которого хотел бы видеть своим преемником: «Твои два срока пройдут, значит, будем надеяться ожидать, что будет молодой и такой же энергичный боевой демократ». Самыми молодыми и перспективными политиками в окружении президента в тот момент считались Борис Немцов и Анатолий Чубайс, и у обоих были серьезные политические амбиции. Их стали называть главными преемниками президента. Борис Ельцин не скрывал своих симпатий к молодым демократам, пообещав защищать их: «До 2000 года оба останутся работать. Если они сами удержатся, я всех остальных, которые на них напирают, оттолкну». Но весной 1998 года у президента появился новый избранник — Виктор Черномырдин. Отправляя в отставку правительство Черномырдина, Ельцин ставит перед бывшим главой кабинета новые политические задачи: «Решение принял я — об отставке правительства. Но одновременно, имея в виду, что президентскую кампанию по выборам президента-2000 возглавит он. Нам нужен сильный руководитель, а, учитывая, что я выпадаю из выборов, нам надо закрепить. Вот мы и сделали такую рокировочку сильную».
Но о Черномырдине как о преемнике президента достаточно быстро забыли. В мае 1998 года на саммите восьмерки в Бирмингеме Ельцин в качестве возможного будущего президента представил Биллу Клинтону губернатора Саратовской области Дмитрия Аяцкого: «Аяцков — могучий человек. Он готовится стать уже президентом». «Он похож на президента настоящего», — заметил американский президент Билл Клинтон. «Это точно!» — согласился Ельцин. Скорее всего, это был типичный для российского лидера экспромт с сильной долей иронии. И постепенно политики устали гадать, кто же станет основным кандидатом от партии власти на предстоящих президентских выборах. И вот Ельцин прямо называет имя своего преемника — Владимир Путин. «Я в нем уверен!» — говорит Ельцин.
Абсолютно неожиданный ход Кремля. Он застиг врасплох, многие авторитетные политики и олигархи не восприняли кандидатуру преемника всерьез, не верили в успех очередной кремлевской «рокировочки» и по инерции продолжали двигаться выбранным курсом в фарватере лужковско-примаковского блока.
Некоторые, как Владимир Гусинский, вообще вели себя вызывающе дерзко. Рассказывают, что владелец холдинга «Медиа-Мост» приехал в Дом правительства, встретился с премьер-министром Путиным и в лоб заявил, что тот никогда не станет президентом, потому что этого не допустит он — Владимир Гусинский. Он, Гусинский, повернет всю мощь своего меди а-холдинга против избранника Ельцина. Березовский, когда узнал об этом инциденте, слегка оторопел от подобной наглости и поинтересовался, почему Путин не вызвал тут же охрану и не наказал зарвавшегося олигарха.
Это происходило осенью 1999 года, и многие уже забыли обстановку в России накануне ухода Бориса Ельцина. Сейчас невозможно узнать в притихших и сереньких функционерах тех самоуверенных и даже обнаглевших политиков, каковыми они были. Например, депутат Государственной Думы молодой человек Георгий Боос, близкий к столичному градоначальнику, позволил себе напомнить Ельцину судьбу Чаушеску. Боос, он руководил предвыборным штабом блока «Отечество — Вся Россия», потом даже судился со мной за то, что я назвал его выпад против президента угрозой, за которую надо наказывать и уж точно не пускать на порог любого приличного дома. Обстановка тогда была крайне напряженной.
Кроме Владимира Путина появилась еще и партия «Единство», инициатором создания которой как раз и стал Березовский. Причем проект появился очень поздно, буквально за два с половиной месяца до парламентских выборов. До этого перебрали несколько идей. К примеру, хотели создать блок «Мужики» со странным набором первых лиц. В перспективы «Единства» тоже мало кто верил, по крайней мере, никто не прогнозировал внушительную победу блока на парламентских выборах.
Учредительный съезд нового движения прошел только 3 октября. Лидером избрали министра по чрезвычайным ситуациям Сергея Шойгу. Созданию блока предшествовало коллективное заявление 39 губернаторов, которые выражали недовольство тем, как ведется избирательная кампания, и призывали к честным выборам. Текст этого заявления был неопределенным и обтекаемым, но становилось понятно, что возмущены губернаторы действиями и заявлениями лидеров блока «Отечество — Вся Россия». Одновременно губернатор Чукотки Назаров объявил, что группа губернаторов будет создавать новый избирательный блок. Это привело к возникновению слухов о «блоке 39 губернаторов», противостоящем ОВР.
24 сентября 1999 года министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу принял предложение группы Назарова возглавить новый «блок губернаторов» с официальным названием «Межрегиональное движение «Единство». 32 губернатора подписали заявление о намерении «своим авторитетом и властью помочь лидеру блока «Межрегиональное движение «Единство» Сергею Шойгу, человеку безупречной честности и отваги, собрать силу, способную победить на декабрьских выборах». Вторым в списке «Единства» был объявлен Александр Карелин — знаменитый борец, неоднократный олимпийский чемпион. Замыкал первую тройку предвыборного списка милицейский генерал, борец с мафией Гуров. Таким образом, в финальной части этих скандальных выборов «Единство» заменило партии, созданные в разное время при поддержке Кремля и в том числе переметнувшийся на сторону «противника» блок «Вся Россия».