Борис Березовский никогда и не скрывал, что история «Петербург — криминальная столица» раскручивалась только как элемент большой политической войны: «Каждая сторона пытается использовать максимально объективные аргументы. Не было бы этой истории, придумали бы что-нибудь другое. Так же, как если бы наши оппоненты не придумали историю про старого Ельцина, то придумали бы историю про Ельцина психически ненормального.
Но история «старый Ельцин» сработала против самого Примакова. Поэтому «криминальная столица, не криминальная столица», просто использовались те аргументы, которые были под рукой».
1.0 — создание
Павел Шеремет
Питерские тайны Владимира Яковлева
Вступление
Внешне он ничем не выделялся среди остальных российских политиков, разве что высоким ростом. Вел себя в достаточной степени спокойно, не скандалил, с Кремлем не воевал. Тем более странным казался повод для нашего знакомства. Накануне парламентских выборов 1999 года я должен был этого человека уличить, разоблачить, заклеймить и вынудить сдаться политическим оппонентам. Причем это не было каким-то уникальным спецзаданием — такая же задача стояла перед всеми основными политическими обозревателями телеканалов и газет, которые играли на стороне Кремля и его политических союзников. «Разобраться» надо было с губернатором Санкт-Петербурга Владимиром Яковлевым.
Надо сказать, что губернаторы — любимый персонаж классической российской сатиры и обличительной публицистики — в современной России превратились в постоянных фигурантов всевозможных скандалов. Приличных людей среди глав регионов во времена Бориса Ельцина было немного, искушение бесконтрольной властью и безбрежными финансовыми потоками оказалось для них слишком сильным испытанием. Насытившись и расправив плечи, некоторые из них все активнее давили на Кремль, требуя для себя больше власти, больше привилегий. Осадить их казалось благородным и нужным делом.
Владимир Яковлев по сути противником президента России не являлся. Однако его угораздило попасть в первую тройку предвыборного блока вместе с Юрием Лужковым и Евгением Примаковым, которые на самом деле рвались к власти в стране. Несколько политических и олигархических кланов сошлись в жестокой схватке за Кремль, а потому никто никого не жалел и в дискуссии не вступал. Судьба конкретного человека никого не волновала, и внимательно разглядывать участников политической мясорубки не было ни времени, ни желания.
…Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград, вновь Санкт-Петербург. Северная российская столица, окно в Европу — город, построенный триста лет назад как вызов дикой и сумбурной России, до сих пор остается нетипичным для этой самой России. Он едва ли не с рождения живет отдельной от России историей. Опустошенная несколькими революциями и войнами Северная Пальмира, давно освоенная и перепаханная переселенцами из российской глубинки. разжалованная из столицы в областной центр, все равно сохраняет черты и характер центра империи. И жители Питера существенно отличаются от остальных россиян: не то сумрачным, не то скептическим отношением к окружающему миру; сдержанным, но непоколебимым достоинством и упорством; самодостаточностью и самомнением, не свойственными другим регионам России.
Несколько раз выходцам из Петербурга-Ленинграда давался шанс изменить историю России. Если бы, конечно, они победили в борьбе за власть в Москве. Выбор между Кировым и Сталиным стоил стране как минимум миллионов пятьдесят невинных жертв… А совсем недавно, в начале 80-х годов XX века, на пост генерального секретаря ЦК КПСС претендовали тоже двое: Михаил Горбачев — секретарь Ставропольского обкома Коммунистической партии и Григорий Романов — руководитель ленинградских коммунистов. Реформатор Горбачев победил консервативного и жесткого Романова и очень быстро довел развитие Советского Союза до логического конца: распада социалистической империи и краха устоявшегося уклада жизни. Победил бы Романов, может, мы все еще бодро ходили бы строем и всех в округе держали в страхе.
И вот теперь у власти в стране — коренной житель северной столицы. Причем президентом страны он стал не по обычной схеме. Великий и ужасный Борис Ельцин выбрал себе в качестве преемника незаметного чиновника Владимира Путина. Как результат — Россией правят «питерцы». По прописке и, наверное, по сути. Они, конечно, разные. Не все оценены по достоинству. За одним из них — тем самым, кого довелось «разоблачать», — я наблюдал с особым интересом. Владимир Яковлев был губернатором Санкт-Петербурга семь лет. Он победил на выборах известного оратора и талантливого демократического трибуна Анатолия Собчака. Он устоял под ударом Кремля в момент ухода Бориса Ельцина. Под его руководством Петербург отпраздновал свое 300-летие, а потом по просьбе Владимира Путина он передал власть в городе новому градоначальнику. Будто в издевку над традиционно патриархальной Россией к власти в Питере пришла женщина — шумная и эмоциональная Валентина Матвиенко. Личная история Яковлева, в которую в той или иной степени были вовлечены многие нынешние руководители российского государства, до сих пор остается закрытой и непонятой. Движимый журналистским и человеческим любопытством, я хотел разобраться в этой истории, отделить мифы от реальных событий, понять порядки и традиции политической жизни Санкт-Петербурга накануне массового переселения «питерских» в российскую столицу.
ЧАСТЬ 1
Драма, которую не ждали
5 июня 1996 года. Последняя пресс-конференция Анатолия Собчака в качестве мэра Санкт-Петербурга. Накануне он проиграл выборы своему заместителю Владимиру Яковлеву. В зале аншлаг, ведь объясниться и попрощаться с журналистами пришел политик, блиставший на политической сцене последние семь лет и теперь неожиданно покидавший ее.
Собчак явно сам не предполагал столь неблагоприятного для себя исхода голосования, даже гипотетически не допускал собственного проигрыша и потому не был к нему готов. Ошеломляюще внезапным стал этот проигрыш и для помощников Собчака, они то ли с перепугу, то ли из-за психологической травмы просто разбежались, потому пресс-секретарь проигравшего губернатора Людмила Фомичева безуспешно пыталась найти хоть кого-нибудь из активных деятелей администрации, чтобы пригласить на встречу с журналистами. Смольный стремительно опустел и затих в ожидании надвигавшихся перемен.
Подавленный и раздраженный Собчак говорил о заговоре Кремля, о предателях внутри команды, зло поглядывая в сторону формального руководителя своего избирательного штаба Александра Прохоренко. Значительно позже, в книге «Дюжина ножей в спину», Собчак назовет его едва ли не главным виновником своего поражения, «двойным агентом» и одним из дюжины тех самых «ножей в спину». Но на последней пресс-конференции Собчак и Прохоренко сидели рядом. «Больше мы не виделись, даже не сделали попытку объясниться. Конечно, его реакция понятна, но абсолютно неадекватна. Мы все работали на выборах под таким контролем спецслужб, что любая двойная или какая-то еще игра моментально стала бы известна. Просто Собчак так и не сделал выводов из своего поражения или не захотел посмотреть правде в глаза», — говорит сегодня Александр Прохоренко.
«Проигрыш выборов был для меня сильным ударом. Одолевали мысли, как я мог проиграть такому заведомо серому и примитивному человеку, как Яковлев. Ругал себя за то, что проглядел его, вытащив в правительство с рядовой инженерной должности, но больнее всего было сознавать отступничество или прямое предательство со стороны многих из тех, кто меня окружал», — вспоминал в книге «Дюжина ножей…» Анатолий Собчак. Даже спустя несколько лет после выборов он не мог смириться со своим поражением. Правда, его интерпретация событий тех дней — образная и эмоциональная публицистика с минимальным количеством фактов: Собчак просто оправдывался и поддевал соперников своим сарказмом.
Книга «Дюжина ножей в спину» вышла осенью 1999 года, когда премьер-министром страны уже стал Владимир Путин, один из заместителей Собчака по работе в Смольном. Сам Анатолий Александрович к этому времени вернулся в Россию из вынужденной эмиграции и готовился к активной политической или какой-либо иной деятельности рядом с бывшим подчиненным. В общественное сознание тогда активно вдалбливался миф, что либерал Собчак — учитель чекиста Путина, и книга должна была стать идеологической основой возвращения «учителя». Именно поэтому искать в ней реальные факты из политической истории Петербурга середины 90-х годов бессмысленно, понять суть питерской политической жизни почти невозможно.
А вот еще один главный участник этой истории — Владимир Яковлев — до сих пор отмалчивается, хотя сложно найти другого человека, для которого были бы столь же открыты биографии всех ведущих российских политических игроков и схемы их политических и человеческих альянсов. Может даже показаться, что Яковлев сторонится политики, предпочитая публичности тихую судьбу технократа. Он никогда не ввязывался в склоки, оскорбительных высказываний в свой адрес часто не замечал. «Серый», как говорил Собчак… В то же время ректор Университета профсоюзов Александр Запесоцкий рассказывает: «У Яковлева потрясающее умение держать удар. Он публично не реагировал на грязь в свой адрес, например на телевидении. Он всегда защищал только сына и жену. Каждый день он смотрел прессу и болезненно переживал, когда встречал там нападки на свою семью. И резко и жестко отвечал, только когда оскорбляли лично членов его семьи».
Таким образом, больших надежд на то, что Яковлев разговорится, питать не стоит. Однако это не значит, что не следует пытаться восстановить интригу политической борьбы в Питере в 1996 году. Несмотря на огромное количество «белых пятен» и тайн и даже невзирая на то, что большинство носителей питерских секретов переместились в высокие кабинеты в Москве и постепенно превращаются в небожителей, следует присмотреться повнимательнее к событиям десятилетней давности в Санкт-Петербурге, потому что это помогает понять суть нынешней российской политики.