П е ш е к. И вы, наверно, любите сами возиться с ними?
В и л л и. О, это мой лучший отдых.
П е ш е к. Гм. Как же это случилось, что довольно близкое общение с такими благородными животными и… (показывает на голову) не прибавило вам…
В и л л и. Что, что?
Ф у ч и к. Доиграешься ты, отец, с этим дурнем!
П е ш е к. Раньше у него лопнет желчный пузырь! Я его допеку… Ну, как там сегодня, Юльча?
Ф у ч и к. Да все аптеки в Праге разорил. Сегодня он был смирный и только раз посчитал мне зубы.
И р ж и
Ф у ч и к. Что такое, Иржи? С тобой они уже справились?
И р ж и. Справились? Я покажу им сегодня, как они справились. Я умру, когда захочу сам, а не когда им вздумается! Конец один.
Ф у ч и к. Шахтер и сын шахтера… А начинаешь, кажется, забывать, кто ты?
И р ж и. Нет, не забываю. Но сегодня тут, в Панкраце, вы, я и он — это всего лишь номер одной из камер.
Ф у ч и к. Вот как? Номер камеры? А про камеры-одиночки ты слышал, Иржи?
И р ж и
Ф у ч и к. Так вот, они существуют лишь в фантазии гестапо. Бывают только люди-одиночки, те, кто, переступив порог Панкраца, оставил жизнь там.
И р ж и. Какой же это фронт, Фучик дорогой? Фронт остался там, за этими проклятыми толстыми стенами. О, если бы только вернуться туда! Я вынес бы теперь в пять раз больше взрывчатки из шахты! А тут?.. Тут мы знаем, что ждет нас.
Ф у ч и к. Знаем! И потому должны скорее действовать…