— Нет. Но язык учу.

— За каким хером? За бугор намылился?

— Не хочешь думать логически, — укоризненно произнес Морт. — Проще некуда. Я собираюсь не только на умы наших сограждан влиять. Это что означает? Это означает, что английский язык мне просто необходим.

— Тогда почему не немецкий? — спросил Котов. — Не французский, не турецкий, не китайский наконец.

— Потому что главная битва за умы по-английски ведется, Григорий Сергеевич. Русский язык — для внутреннего пользования, он как, допустим, твой диплом об окончании милицейской академии, который за границей на бок никому не упал. А американский, он везде в ходу, у всех на слуху.

— Интересно почему?

Объяснять Котову законы цивилизационного развития не хотелось. Как и истинную цель, которую преследовал Морт, изучая английский язык. Остаток жизни он собирался провести вдали от родины не по заданию правительства, нет. Наоборот, он планировал находиться как можно дальше от любых государственных и правоохранительных органов. На то имелись причины. Веские, как снайперская пуля.

Дело в том, что доктор Морт не только выполнял заказы и исполнял свои собственные прихоти. Он еще активно собирал компромат на сильных мира сего, чтобы однажды сорвать свой главный куш. Того же генерала Котова Морт знал, как облупленного. Он не раз вводил в гипнотический транс его подчиненных, чтобы задавать им весьма щекотливые вопросы. И таких генералов, а также полковников, чиновников, депутатов и прочих деятелей отечественной современности, в базе данных доктора Морта было превеликое множество. Очутившись вне пределов их досягаемости, он намеревался использовать их всех, как безотказных дойных коров: там сотня тыщенок, здесь сотня тыщенок, а дальше миллион к миллиону, миллион к миллиону.

— Почему? — переспросил Морт, потерявший нить разговора. — Ты о чем, Григорий Сергеевич?

— О языке, Вадим Валентинович, — пояснил Котов.

— А! Давай об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас мне не до отвлеченных материй. Ты излови мне эту парочку, генерал. Как можно быстрее. Они — заноза в заднице. В нашей, Григорий Сергеевич, коллективной заднице.

— Долго не побегают, будь уверен. План «Перехват» объявлю. Опасный террорист с заложницей. Поймаем.

— Нескольких человек здесь оставь.

— На замену санитарам?

Мужчины, не сговариваясь, посмотрели в сторону двери, из которой струился перегар, испускаемый глотками Калача и Щербака.

— И это тоже, — сказал Морт. — Двух человек внутри оставлю. Остальные пусть остров обшаривают. Не очень-то я в побег Дергача верю. Не до конца.

— Ладно, — согласился Котов. — Бери под свое управление взвод Павлова. Десять опытнейших бойцов, и дисциплина железная. Хватит тебе? Вон они, кстати, на подходе. Один к одному, богатыри! Сейчас прикажу, чтобы алкашами твоими занялись.

— Они, если ты забыл, не мои, а твои, Григорий Сергеевич. Так что забирай их и делай с ними, что хочешь. Павлова потом ко мне пришлешь.

С этими словами Морт развернулся и пошел в свой офис. Как психолог, он отлично знал, что успешный блеф не бывает одноразовым, а требует постоянной подпитки. Намекнув Котову о своих покровителях в правительственных кабинетах, доктор был вынужден играть эту роль до конца. Очень убедительно. Потому что лев, запуганный дрессировщиком, становится вдвойне опасен, когда страх исчезает.