Историк Кустарев, исследователь Вебера, так поясняет его суждение: «Негативное отношение власти и ее подданных к частной собственности не было привнесено в русское общество большевиками, на чем так упорно настаивали и сами большевики, и антикоммунистическое обыденное сознание, имеющее очень хорошо оформленную “академическую” ипостась. Можно думать, что эта особенность есть типологический определитель “русской системы”, а не свидетельство ее “формационной” или “цивилизационной” отсталости».
Как можно было устроить конвергенцию России и США, соединить их культуры! При всем нашем уважении к великим достижениям Запада, в его мир и порядок невозможно загнать наш народ, как и китайцев или арабов - и Запад никогда не пустит к себе нашу культуру и порядок, только гастарбайтеров. И у них, и у нас остались еще несовместимые корни, еще они поют в земле.
Именно капитализм (с его гражданским обществом и рыночной экономикой) породил тот тип государства, который английский ученый и философ XVII века Томас Гоббс охарактеризовал как Левиафана. Только такой наделенный мощью, бесстрастием и авторитетом ночной сторож смог ввести в рамки закона конкуренцию - эту войну всех против всех, bellum omnium соп1га omnes, заставил человека стать эгоистическом и одиноким атомом. Движущей силой, соединяющей людей в общество, являлся страх. Гоббс вводит такой постулат: «Следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано с их взаимным страхом». Он еще добавил: «Хотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаря взаимной помощи, они достигаются гораздо успешнее подавляя других, чем объединяясь с ними». У Гоббса утрата желания увеличивать богатства равносильна смерти человека.
При этом страх должен быть всеобщим. Кроме того, должно существовать равенство в страхе. Гоббс пишет: «Когда же частные граждане, т. е. подданные, требуют свободы, они подразумевают под этим именем не свободу, а господство». Этот порядок на несколько веков придал Западу большую силу. У других имеются другие источники силы.
В образованном слое России многие мечтали о свободе Англии, ведь кредо английских экономистов было свободный работник и свободный рынок. Это их движение буржуазии называлось либерализм (от лат. liberalis -«свободный»). Но наши романтики не знали (да и еще не знают), что название возникло в 1720-х годах в ходе требований частных предпринимателей работорговли освободить их от государственного контроля. Так появился термин «laissez faire, laissez passer», т. е., «позвольте делать, позвольте идти своим ходом». Позже, в приличном буржуазном обществе стало не принято вспоминать, что именно работорговля стала первым примером свободного рынка и что капитализм тесно связан с торговлей людьми. Один автор уколол: «Как ни парадоксально, отцы-основатели laissez-faire видели в работорговле подтверждение значимости свободы». В коротком американском обзоре недавно сказано: «К 1815 году внутренняя работорговля стала основным видом экономической деятельности в Соединенных Штатах; это продолжалось до 1860-х годов»
У нас мало кто это помнит. А в многотомной «Истории идеологии», по которой учатся в западных университетах, сказано: «Гражданские войны и революции присущи либерализму так же, как наемный труд и зарплата -собственности и капиталу. Демократическое государство -исчерпывающая формула для народа собственников, постоянно охваченного страхом перед экспроприацией. Начиная с революции 1848 г. устанавливается правительство страха: те, кто не имеет ничего, кроме себя самих, как говорил Локк, не имеют представительства в демократии. Поэтому гражданская война является условием существования либеральной демократии. Таким образом, эта демократия есть ничто иное как холодная гражданская война, ведущаяся государством».
Запад стабилен, потому что его жизнеустройство основано как «война всех против всех» - конкуренция. Она фундаментальна, выражается во множестве проявлений. О чем думали наши либералы, когда лезли в эту мышеловку? Одно дело - мы жили под зонтиком СССР при уравновешенным балансе сил, - но сегодня-то совсем другое положение. Уже и с Украиной трудно договориться, за ее спиной стоит громила с дубиной.
Наши идеологи и политики смягчают образ мировых процессов. Сейчас западные стратеги, похоже, решили представить в устрашающем образе - архаическим. Н. Хомский обращает внимание на методы Стратегического командования США в 1995 г., вошедшие в «Основные положения доктрины сдерживания после холодной войны». Авторы считают, что США должны использовать свой ядерный потенциал, чтобы «в случае, если их жизненно важные интересы поставлены под угрозу, выставить себя в роли иррациональной и мстительной страны». Как сказано, «это должно быть частью нашего образа как нации, который мы демонстрируем нашим противникам... Представлять себя абсолютно рациональным и хладнокровным - значит оскорблять себя. Тот факт, что некоторые элементы могут казаться потенциально “неконтролируемыми”, способен принести выгоду; ведь это только вселит страх и сомнения в умы тех, кто принимает решения на противоположной стороне баррикады».
Эта доктрина родилась не после холодной войны. Н. Хомский пишет: «Этот доклад воскрешает никсоновскую “теорию сумасшедшего”: наши враги должны осознавать, что мы безумны и непредсказуемы, имея при этом в своем распоряжении невероятную разрушительную силу; и поэтому страх заставит их подчиниться нашей воле».
Это было в 1995 г., но сейчас есть и более крутые инновации. Еще в Древнем Риме для оправдания его экспансии сложились понятия «справедливой войны» (bellum justum) и «незаконного врага» (hostis injustus). В средневековье римские понятия соединили с ветхозаветным понятием «обязательной священной войны», которую ведут против врагов Бога, т. е. против зла. И. Кант добавил, что «право государства по отношению к незаконному врагу не имеет ограничений».
Исходя из этих средневековых категорий США и стали действовать в конце XX и начале XXI вв. На деле до сих пор действует разработанная еще Локком презумпция естественного права цивилизованного государства («гражданского общества») вести войну с варварской страной. В частности, Запад имел право захватывать территорию варварской страны, экспроприировать достояние (в уплату за военные расходы) и обращать в рабство ее жителей. Так были легитимированы рабовладение и геноцид в XVI-XIX веках.
Когда исчез СССР, международное право было отброшено, действовала норма «право Запада по отношению к незаконному врагу не имеет ограничений». И при этом США ясно и во многих формах заявляли, что Россия и есть «незаконный враг», источник зла, а также Сербия, Ирак, Ливия и пр. Как в этих очевидных условиях элита наших обществоведов продолжала проектировать конвергенцию с Западом! Это не какая-то частная ошибка, это принципиальная неадекватность, методологический провал.
Ф. Бродель писал: «Капитализм является порождением неравенства в мире; для развития ему необходимо содействие международной экономики... Капитализм вовсе не мог бы развиваться без услужливой помощи чужого труда». Бродель сделал этот вывод после подсчета притока ресурсов из колоний в Англию. «Услужливая помощь чужого труда» есть условие выживания капитализма. В промежутке 1750 и 1800 г. Англия только из Индии извлекала ежегодно доход в 2 млн ф. ст., в то время как все инвестиции в Англии оценивались в 6 млн ф. ст. Доход от колоний Англии оплачивал все инвестиции и уровень жизни англичан, включая образование, культуру, науку, спорт и т. д.
Но доходами капиталисты и государство начали делиться с рабочими только к концу XIX века. Это уже не свободный рынок рабочей силы, а дележ добычи от колоний и полуколоний. Известный английский экономист Дж. А. Гобсон писал: «Господствующее государство использует свои провинции, колонии и зависимые страны для обогащения своего правящего класса и для подкупа своих низших классов, чтобы они оставались спокойными». Сесиль Родс сказал: «Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами». Не будем вспоминать о совести, но надо вспомнить хоть факт, что «уже поздно», место занято. Бесполезно нашим либералами кусать локти. Нам всем следовало бы прочитать небольшую книжку Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма» (на материалах английских экономистов).
В своей «Структурной антропологии» Леви-Стросс пишет: «Общества, которые мы сегодня называем “слаборазвитыми”, являются таковыми не в силу своих собственных действий, и было бы ошибочно воображать их внешними или индиферентными по отношению к развитию Запада. Сказать по правде, именно эти общества посредством их прямого или косвенного разрушения в период между XVI и XIX вв., сделали возможным развитие западного мира». Он сказался так: «Запад построил себя из материала колоний».
Но это уже история, материально Запад вырвался вперед. Ну и что, плакать об этом и идти к ним в холопы? Какая глупость, пожалеть можно. Ведь космополитов, которые находят там хорошее место и не страдают без своей земли и людей, очень немного.
Наверняка, все, в большой или малой мере, знают то, что было сказано выше. У кого-то есть иллюзии устроиться на Западе, у других более реалистические планы побывать и поработать на Западе и вернуться с хорошим доходом, но и эти люди чувствуют, что для страны и населения необходимо выработать определенную стратегию хоть на десяток лет. На это распутье долго топтаться нельзя -слишком много разных сил подступают к России. Не говоря о потенциале новой холодной войны и провокаций и мелких диверсий этих сил, развернута огромная машина манипуляции сознанием большой части всего человечества - Интернет и телевидения, кино и пресса, театр и молодежная музыка.
Посмотрим на близкие нам народы, которые были нашими согражданами или союзниками, - сколько из них хотели бы стать лояльными и послушными партнерами Западу? А сколько таких лояльных и послушных, а то и радикальных среди нас? Ведь с ними нет диалога, и они постепенно отдаляются от основной массы. Этой проблемы как будто не замечает общество, на эту тему наложены запреты - а процесс идет.
Думаю, что многие считают нынешние положение общества и государства очень сложным. По многим признакам, никакая политическая организация и никакое научное сообщество не имеют готовой доктрины, которую можно было бы предложить обществу. Может быть, где-то какая-та инстанция уже определила цели и образ будущего, создала план действий и направление усилий. Но это маловероятно, без низового неявного плебисцита такой тектонический сдвиг в политике произвести не сможет никакая власть. Пока что приходится нейтрализовать угрозы и удары по ситуации, в режиме «ручного управления». Но ведь и в населении не видно попыток обсуждать ход событий и вариантов действий. Возникло застойное состояние.
Попытаемся осторожно подойти к одной фундаментальной проблеме, которая уже обнажилась - для многих очевидно. Эта проблема имеет две стороны, каждая поставила нас в тупик. Два символических образа - социализма и капитализма - столкнулись в перестройке, а за тридцать лет оба потускнели на фоне новых и необычных противоречий нашего кризисного общества. Власть вынуждена маневрировать между двумя общностей с враждебными образами будущего, но обе с нелогичными шкалами ценностей. В такой ситуации власть избегает сказать, какой у нас возник общественный строй и в какую сторону ведет нас политика и народное хозяйство. Если долго быть в таком состоянии - в любой стране зародится смута.