Лаус молчал. Не произносила слов и сама Зарина.

— Я ведь никогда тебя ни о чем не просил, — вдруг сказал Лаус.

Зарина слегка напряглась.

— Ну и я тебя тоже. Мы в расчете без необходимости расчета.

— Знаю. — Лаус крепче прижал ее к себе. — Прошу, попробуй сблизиться с этими ребятами из школы.

Зарина недовольно заерзала, но Лаус не выпустил девочку из кольца рук.

— Просто дай им шанс.

Зарина все-таки извернулась и смогла повернуть голову настолько, чтобы вперить свой взгляд разноцветных глаз в его небесные глаза. Между ними было всего несколько сантиметров, и от осознания этого у Лауса захватило дух.

— Ты до омерзения добрый, — буркнула она. — Жутко раздражает. Если бы ты не был красавчиком, я бы тебя избила до потери сознания.

Лаус улыбнулся и, ослабив объятие и отстранившись, нежно провел пальцами по щеке сестры.

— А родственные связи в расчет не идут?

— То, что ты мой брат, не помешало бы мне тебя покалечить, — фыркнула Зарина. — Ты раздражаешь. Но, как я уже говорила, ты у нас красавец, а я не настолько вандал, чтобы изничтожать то, что составляет красоту этого мира.

— Чувства тоже являются частью красоты этого мира, но ты часто безжалостно растаптываешь их, — с грустью заметил Лаус, гладя Зарину по голове, едва касаясь пальцами. — Любовь, симпатия, нежность, миллионы оттенков чувств, которые ты так презираешь. Но они восхитительны. Они прекрасны. Они — это красота.

— Я не придаю значения тому, что могу изобразить и воспроизвести с искусственной точностью. — Зарина пожала плечами. — Искусственные чувства. А то, что ты перечислил, легче всего изображать.

— Да, притворяться ты умеешь, как никто другой, — печально улыбнулся Лаус.

— Вот поэтому-то я не отношу чувства к красоте. Мне подавай что-нибудь материальное. — Зарина обхватила пальцами подбородок брата и оценивающе осмотрела его лицо. — Материальное, как, например, твоя красота. У меня рука не поднимется губить такую красоту.

Зарина держала подбородок Лауса, и от ее пальцев разливался успокаивающий холод. Может, то же самое чувство успокоенности ощущают заблудшие в снежном буране путники, засыпая в объятии снега и зная, что они больше никогда не проснутся…

— Ты не будешь губить такую красоту, — прошептал Лаус, убирая ее густую челку и бережно целуя ее лоб.

— Не буду, — прошептала Зарина и двинулась к кровати. Нырнув под одеяло, она пригрозила:

— Не желай мне сладких снов!