Да, несомненно, трагедия, произошедшая с Эштель, ужасна, никто с этим не спорит, но прошло уже восемь лет и жизнь продолжается! Курт не требовал от Зарины оправиться сию же минуту, нет, но события прошлого нисколько не оправдывали ее поведение в настоящем. Так считал Курт, и такие же мысли бродили в его голове, когда он отчитывался перед Карпатовым. У самого Курта в детстве тоже было не все слава Богу, но он же не позволял себе лишнего! Хотя у него никто и не умирал… Да ладно, все мы, в конце-то концов, с рождения бедненькие и забитые!

— Ты на меня злишься, — заключил вдруг Карпатов.

Курт удивленно воззрился на директора. Что-то его в тоне напомнило юноше манеру излишне ревнивой девушки докучать вопросами своему бой-френду. Но через секунду, чуть склонив голову, Курт пришел к выводу, что Карпатов все же больше походит на обиженного жизнью мопса.

— Нет, я нисколько не злюсь на вас, — устало покачал головой Курт. Он тревожно наблюдал, как у Карпатова поджимаются губы и начинают блестеть глаза. Черт. Не хватало еще, чтобы на директорские хныканья сбежалась вся школа.

— Я не расстроен, что вы не оповестили меня о новенькой. И я не сержусь, что вы сами предпочли заняться ее личным делом. Все же как-никак глава школы — вы, а не я.

— Я рад слышать от тебя эти слова, — чуть ли не прослезился Карпатов. — Мне было бы очень больно потерять расположение такого замечательного юноши как ты.

«Не расположение ты боялся потерять, ханжа, а бесплатную рабочую силу! — мысленно возмутился Курт. — Кто ж еще сможет так рьяно разбирать твои бумажки!»

— Так, значит, ты нашел общий язык с Эштель? — Карпатов, поняв, что его бухгалтерии не грозит кризис, тут же расслабился и вернулся к протяжно-ленивой манере речи.

— Скорее, бо́льших успехов в этом добилась Каели, чем я. — Курт не совсем понимал, для чего директор столь подробно расспрашивает его о Зарине. Раньше новенькие не вызывали у Карпатова особого интереса. Для него они обычно вливались в общий темно-шоколадный поток детишек в школьной форме и выныривали из него лишь для получения нагоняев или поощрений. Откровенно говоря, Карпатов больше любил раздавать нагоняи.

— Каели, Каели… — лоб Карпатова сморщился от напряженной умственной деятельности. — А, второй член Совета? Милая девчушка.

Курт сдержанно кивнул. В кабинете воцарилось молчание, и юноша настороженно воззрился на директора. Тот явно чего-то ожидал от него, но Курт не мог сообразить ничего такого, что могло бы понадобиться от него Карпатову. Разве что он ждет более детальный отчет об установлении дружественных отношений с новенькой. Курт криво улыбнулся. Что ж, значит, в этом аспекте Карпатов и Эни были очень похожи. Обоим подавай результаты в виде крепких товарищеских отношений и прочных уз.

— У меня возникла мысль о том, что Зарина Эштель может помочь нашей школе с Олимпиадой, — сказал Курт, четко проговаривая слова. Вообще-то в его планах не значилось поднимать сегодня эту тему, но юноша предпочел говорить об Олимпиаде, нежели о мнимой дружественности, которой пока и в помине не было.

— Неужели? — Директор подался вперед. Глаза его зажглись нескрываемым интересом. — Каким же образом?

— Я наблюдал за ней на уроках и вполне оценил уровень ее знаний. — Курт не стал добавлять, что одновременно он оценил и меру ее гадливости. — Ей не нужна особая подготовка, поэтому она уже может быть полноценным претендентом-представителем от школы.

Пухлое лицо Карпатова покрыл легкий румянец, и он весь засиял, как новая начищенная ваза. Вскочив со стула и чуть не спихнув животиком со стола стопку бумаг, директор шустро засеменил в сторону одного из шкафов.

— Я в полном восторге от твоей идеи, — сообщил директор, роясь в шкафу. Он был низеньким, и казалось, вот-вот исчезнет в темном нутре шкафа. — Скажу тебе, когда я изучал ее личное дело, то подумал о том же. Как здорово, что нам приходят одни и те же мысли!

— Но это еще не решено, — быстро уточнил Курт, чувствуя излишнюю напористость в словах директора. — Это лишь вариант, а не конечное решение. Нужно все обдумать, поговорить с самой Эштель.

— Само собой, само собой, — раздалось из шкафа. Бессвязное бормотание Карпатова затянулось, и Курт, потеряв терпение, распрощался с директором, сказав, что ему нужно на урок. В ответ юноша получил еще один поток мычания и бубнежа.

Курт зашел в кабинет Ученического Совета под протяжный скрип петель. За первым звуком последовал второй: словно кто-то долгое время качался на стуле, а потом резко свалился с него от неожиданности. Юноша бесстрастно воззрился на валяющуюся на полу Эни.

— Ты бы хоть предупреждал! — накинулась на него девушка. — От этой двери скрип, как в трэшовом фильме ужасов!