– Нет.
– А что. Вдвоем будем. Волки. Санитары леса.
– Он тебя убьет. – Гудки в трубке.
Женя едет, весь в своих мыслях. На автомате поглядывает в зеркала. Что-то заметил. Напрягся. Женя останавливает машину в непримечательном дворе из многоэтажек. Выходит. Берет с заднего сиденья пачку памперсов. Идет к подъезду, набирает код. Ивашев медленно проезжает мимо машины Жени.
– Оп-па. Не такой ты умный, как я погляжу.
Ивашев останавливает машину в ста метрах. Достает телефон. Звонит.
– Здравствуй, Родион Викторович, дорогой. Ну ты как там, записать есть чем? Пиши – улица Орджоникидзе. Да я знаю, что улица большая. Будет тебе – и номер дома, и номер квартиры, имей терпение. Все, позвоню.
Ивашев смотрит на Женю. Тот идет к подъезду дома. Дверь подъезда открывается – Женя заходит внутрь, оставляя двери открытыми для соседей, выносящих столешницу. Открытая дверь слишком сильно влечет Ивашева. Он облизывает вмиг пересохшие губы – и достает из бардачка нож, и, спрятав его под курткой, выходит из машины и идет к подъезду, успев перехватить дверь…
– Мужики, мужики…
Женя заходит в лифт. Он уже закрывается, когда…
– Земляк, подержи!..
Лифт уже почти закрылся, Женя вставляет ногу между дверцами. Ивашев заходит.
– Ну, спасибо.
– Не за что. Какой этаж?
– На самый верх. Поближе к небу.
– Это устроим.
Женя стоит над колыбелью ребенка. Смотрит на нее с грустью, но в то же время с каким-то новым отчуждением. Женя вскрывает упаковку ватных палочек.
– Так… Верочка, давай… Папе надо…
Берет ватной палочкой соскоб с внутренней стороны щеки Веры. Когда он вытягивает руку, замечает кровь на манжете.
– Не бойся, малыш. Это не моя.