Есеня отпивает кофе.

– Угадал?

– Да, с корицей. Спасибо.

После встречи Есеня на фургончике подъезжает к ангару – на улице ее поджидают Софья Зиновьевна и Меглин. Меглин взвинчен, его бьет озноб, взмокший от пота лоб – машет рукой подъезжающему фургону, и как только Есеня останавливается, тут же рвет на себя задние дверцы.

– Все по дороге!

Есеня вопросительно смотрит на Софью Зиновьевну.

– Что? Да, таблетки не давала. Он тогда ничем не поможет.

– Он же умереть может!

– Ну, мы все рано или поздно…

Есеня с опаской смотрит на Софью Зиновьевну. Меглин продолжает зло дергать дверцу фургона на себя.

– Давай на трассу, и сто двадцать, сто тридцать! Бегом!

Есеня садится за руль, захлопывает дверь.

Самарин протягивает руку Есене через стол. Есеня потеряла ход времени. Ей кажется, что допрос длится бесконечно.

– Помнишь, мы говорили о стокгольмском синдроме? – Самарин задает вопрос.

Есеня пожимает плечами.

– Люди в массе своей ошибочно считают, что он основан на страхе. Ты настолько боишься террориста или насильника, что выступаешь на его стороне, лишь бы его не разозлить.

– А это не так?

– Нет. Это любовь.

– Любовь?!!

Самарин кивает.