— Ты как всегда великолепна! — ослепительно улыбнулась она себе.

В детской сонно забормотал Степашка, и Вера осторожно приоткрыла витражную дверь. Оказывается, мальчик смеялся. Тихо, будто боясь, что его услышат, он вздрагивал от приступов неудержимого смеха. Девушка на цыпочках подкралась к малышу, наклонилась, с удовольствием вдохнула родной запах свежести, парного молока и еще чего-то, едва уловимого, до боли знакомого. Настолько знакомого, что от этого запаха у нее начинала кружиться голова и подсасывать под левыми ребрами.

Почувствовав ее близость, Степашка приоткрыл один глаз, обвел затуманенным зрачком комнату и перевел взгляд на Веру.

— Мама, ты уже пришла? — неразборчиво проговорил он.

— Я уже ухожу, малыш, — мягко улыбнулась ему Вера. — А ты поспи еще немного.

— Ладно, уговорила, — Степашка довольно зажмурился и отвернулся к стенке. — Только пообещай, что сегодня я увижу тебя перед сном.

— Обещаю, — уже на ходу кивнула Вера и тихо закрыла за собой дверь.

Значит, торговый центр подождет до завтра. Обещание, данное ребенку, нужно обязательно выполнить. Она вообще не могла ему ни в чем отказать. И Степашка этим беззастенчиво пользовался. Даже няня много раз говорила Вере, что нельзя так баловать сына. Но как только та произносила слово «сын» Вера таяла, как мороженое в жаркий день, глупо улыбалась и мечтательно закатывала глаза. Трудно представить, как бы она жила без Степашки. Он был для нее всем. И даже больше. Ее радостью, ее счастьем, ее душой и сердцем. В этом крошечном создании был сосредоточен весь ее мир.

Вера никогда не забудет день, когда Степашка впервые назвал ее мамой. Она ни разу не просила его об этом. Даже не намекала. Но втайне надеялась. И когда после очередной операции он пришел к ней в больницу, когда обнял ее за шею тонкими ручками, когда в его глазках мелькнули слезы и, горько всхлипнув, он обжег ее правое ухо фразой: «Мама, я так соскучился», Вера не удержалась и заплакала. Швы натянулись, и невыносимая боль исказила ее лицо. Степашка испуганно посмотрел на нее и тихо спросил:

— Мама, тебе осень бона?

— Мне совсем не больно малыш, — прошептала она. — Мне очень хорошо.

Улыбнувшись этим воспоминаниям, Вера закрыла входную дверь и побежала по ступенькам вниз.

Машина поприветствовала ее громким кряком, подмигнула фарами и послушно завелась. Видимо, автомобиль почувствовал хозяйкин настрой и не стал на этот раз показывать свой характер. За что она была ему безумно благодарна. Вера хотела открыть ярко красную дверцу и уже протянула к ней руку. Но кто-то опередил ее, услужливо распахнув перед ней дверь.

Вера, как зачарованная, смотрела на широкую мужскую ладонь, указывавшую ей внутрь салона. Она боялась поднять взгляд, потому что прекрасно знала, что там увидит. Широкие смуглые скулы, наглую усмешку, прямой нос и холодный блеск карих глаз. Видеть и осознавать, что все это никогда не будет принадлежать ей, было выше ее сил. Поэтому она грубо отвела руку в сторону и села на водительское место.

— Я тебе настолько неприятен? — спокойно поинтересовался Дима.

— Ты очень догадлив, — глядя прямо перед собой, хмуро заявила Вера и сжала руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели, а длинные ногти больно впились в бледные бугорки ладоней.

— Извини, — грубо сказал он и шмякнул Вере на колени букет шикарных белых роз. — Постараюсь больше не попадаться тебе на глаза.

— Буду очень благодарна, — сухо поблагодарила она и резко тронулась с места, едва не задев припаркованную справа девятку.

Дима удивленно посмотрел вслед быстро удаляющемуся автомобилю, достал мобильный телефон и быстро набрал чей-то номер. Вера наблюдала за ним в зеркало заднего вида и с остервенением вгрызалась острыми зубами в нижнюю губу. Слезы застилали глаза и несущиеся навстречу автомобили сливались в разноцветную радугу. Телефон в кожаной сумочке напевал про вечную любовь. Но она не собиралась брать трубку, потому что прекрасно знала, чей голос в ней услышит.