Женщина неохотно согласилась.

Тем вечером мы с Энджелом и Луисом ужинали на Фор-стрит. Луис для начала отправился в бар выяснить, какая у них там есть водка, а мы с Энджелом остались чесать языки.

— А ты схуднул, — одобрительно заметил Луис, со шмыганьем утирая нос и кроша салфеточными соринками на стол. Представить трудно, чем он мог заниматься в Напе, чтобы схватить простуду, а сам он этого упорно не выдавал. — И вид у тебя что надо. Одежда, и то нормальная.

— Это обновленный имидж. Видишь, исправно питаюсь, по-прежнему хожу в спортзал, выгуливаю собаку.

— Смотри-ка: хорошая одежда, нормальное питание, спортзал, собака. — Энджел сделал лукавую паузу. — Ты уверен, что ты не гей?

— Ну какой из меня гей, — сказал я. — Я сам по себе озабоченный.

— Может, потому ты мне и нравишься, — заметил Энджел, — что ты гей, но не гей.

Энджел прибыл в одной из моих коричневых байкерских кожанок, которые я ему отдал за ненадобностью. Материал на ней местами вышоркался чуть не добела. Старенькие «вранглеры» были у него с вышивкой на задних карманах, а майка «Hall & Oates» свидетельствовала, что время в Энджел-ландии застопорилось где-то на начале восьмидесятых.

— А ты у нас случайно не гей-гомоненавистник? — полюбопытствовал я.

— Он такой и есть, — подал голос вернувшийся Луис. — Все равно что еврей-антисемит, только без кошерной еды.

— Я ему втолковываю, как он все-таки похож на гея, — пояснил Энджел, намазывая маслом хлеб. При этом кусочек масла упал ему прямиком на майку; с искусной осторожностью он поддел его пальцем и дочиста облизал. Лицо у Луиса оставалось бесстрастным; глубину эмоций выдавали лишь чуть сузившиеся глаза.

— Угу, — буркнул он. — Только стати в тебе шоферской не хватает.

За едой я рассказал им о Меррике и о том, что узнал от Эйми Прайс. А еще раньше я прозвонился к Мэтту Мейберри, знакомому риелтору из Массачусетса, у которого фирма работает по всей Новой Англии, и спросил, нельзя ли навести справки по Портленду и пригородам, насчет недвижимости, которой последние год-два оперировала фирма «Элдрич и партнеры». Это был, так сказать, бросок с большого расстояния. Всю вторую половину дня я провел за раззвоном по отелям и мотелям, но неизменно упирался в стенку, когда просил соединить меня с номером Фрэнка Меррика. Тем не менее знать, где после выхода из тюрьмы кантовался и кантуется Меррик, было бы весьма полезно.

— Ты мне лучше вот что скажи, — перебил Энджел, — с Рейчел вы видитесь?

— Да было дело, несколько недель назад.

— И как у вас между собой?

— Да не очень.

— Эх ты.

— Ну да, я.

— Не «ну да», а надо стремиться, понял?