— А Лиам знает? — Спросил я, доставая свой телефон.

— Медсестра уже пошла к начальству. Это всего лишь вопрос времени. — Не успели слова слететь с ее губ, как по комнате разнесся свет красной сирены. Мы заморгали от ярко мигающих лампочек, которые должны были привлечь внимание медсестер, не разбудив детей.

— Что нам делать? — прошептала она, подходя к Итану.

Единственное, что мы могли.

— Мы скажем правду. Мы оставили Мел немного отдохнуть, а когда вернулись, ее уже не было.

— Время не совпадает, Седрик. Я ходила проведать ее несколько часов назад. Либо мы скажем им, что знали о ее исчезновении в течение нескольких часов, либо кто-то должен разобраться с записями камер. — Это была безвыигрышная ситуация, потому что в конце концов это вызвало бы больше вопросов, чем любой из нас был готов решить.

Я не мог оставить ее или Итана одних, чтобы подготовить Лиама к вопросам, которые, скорее всего, посыплются в его сторону. Все, что я мог сделать, это стоять посреди личной палаты Итана, пока красные огни над нами мигали без остановки.

— Он знает. — Она вздохнула, позволяя ему схватить ее за палец. — Он знает, что его матери здесь нет. Точно так же, как и Лиам.

— Эвелин…

— Мы с Лиамом не близки. Это моя вина. Я оставила его одного на долгие годы, а когда я наконец проснулась, он уже не был ребенком и избегал меня. Ни разу он не приходил ко мне за советом. Я знаю, что он любит меня, но это всегда был ты. Его гнев, его боль, его одиночество — все это из-за того, что меня там не было. — Она дрожала в моих объятиях, когда ее слезы пропитали мою рубашку.

— Лиам любит тебя, и это совершенно другое. Мел не ушла… ее похитили, но она вернется. Мы говорим о первой женщине, возглавившей Итальянскую мафию. Как только она сможет, она вернется к нам и не оставит после себя ничего, кроме кровавого следа. Скоро это закончится. — Я надеялся, что мои слова окажутся правдой. Каждая секунда, пока ее здесь не было, выходила Лиама из себя. Я хорошо знал своего сына: он не сможет смириться с тем, что его снова бросили.

ДЕКЛАН

Ничто, кроме краска цвета синего моря, не заливало стены, заглушая белые халаты, которые обычно слонялись по коридорам. Копы вызывали у меня тошноту. Они были не чем иным, как самоуверенными, предприимчивыми пиявками, прячущимися за блестящими значками. Больница была изолирована, вынуждая нас оставаться в частном крыле вместо того, чтобы искать Мел. Лиам не сказал ни слова с тех пор, как мы разобрались с доктором. Он сидел, как человек, высеченный из мрамора, его голова была постоянно прикована к рукам.

— Мистер Каллахан, — сказал невысокий лысеющий мужчина. Он был весь увешан медалями, которые, несомненно, надевал перед камерами снаружи.

— Могу я спросить, кто вы? — Спросил я. — Мой брат устал и опустошен, как вы можете заметить. — Я встал рядом со своим братом. Он посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Мистер Каллахан, я суперинтендант Уэнделл Гомер. Я хотел лично приехать и сказать вам, что мы сделаем все, что в наших силах…

— Позвольте мне остановить вас на этом. Мы Каллаханы, мы привыкли, что люди целуют наши задницы ради личной выгоды. Так что прибереги свои слова для ищеек прессы снаружи и найди мою невестку. — Как будто они могли. Полиция Чикаго была главной шуткой нашей страны.

Его спина выпрямилась из позы целования задницы, прежде чем он надел шляпу.

— Кто-нибудь получал какие-либо требования о выкупе? — спросил он, и мне пришлось побороть свою первоначальную реакцию и закатить глаза.

— Нет.