Сисси продолжала развешивать чулки. Давид решил, что он, наверно, как-то не так все сделал. Он прокашлялся и добавил, что никому еще этого не рассказывал. Что было неправдой – он два раза ужинал с фройляйн Шенке, стенографисткой, и на второй раз поделился с ней своей историей. Под страшным секретом. С тех пор фройляйн Шенке во время заседаний иногда бросала на него сочувственные взгляды. И не только она, другие девушки тоже стали вести себя с ним более скованно – кроме фройляйн Брунс. На нее болтливость фройляйн Шенке, очевидно, не распространялась.

Сисси тем временем развесила четырнадцать чулок, с которых тихонько капало на пол и на ноги Давиду. Сисси заявила, что у нее разболелась голова. Плохие воспоминания вредны для здоровья.

– Знаешь, – сказала она, открывая Давиду бутылку пива, – у меня здесь такая маленькая каморка. – Она показала на грудь, прямо под сердцем. – Я отволокла все туда, выключила свет и заперла дверь. Эта каморка иногда давит, тогда я принимаю чайную ложку соды. Я знаю, что она есть, но, к счастью, не помню, что там находится. Русские? Погибший муж? Множество мертвых детей? Понятия не имею. Дверь заперта, свет выключен.

На следующее утро, сразу после завтрака, Ева положила шляпу с узкими полями в большой бумажный пакет и отправилась в пансион «Солнечный». За стойкой никого не оказалось, из помещения слева доносились невнятные голоса и звон посуды. Гости завтракали, хозяйка с кофейником сновала между столами. Хозяина нигде не было видно. Ева помнила, в каком номере поселили Кона, поднялась по лестнице на второй этаж и прошла по темному, застеленному ковровой дорожкой коридору. У двери с номером восемь она остановилась и тихо постучала.

– Господин Кон? Я вам кое-что принесла.

Ответа не было. Ева постучала еще раз, подождала и нажала на ручку двери. Дверь оказалась не заперта, комната была пуста, окно широко открыто, из него открывался вид на высокий брандмауэр, на сквозняке колыхались светящиеся занавески. Несмотря на свежий воздух, комнату наполнял резкий запах. «Как будто газ или хлороформ, обезболивающее у дантиста», – подумала Ева, невольно прикрыв рукой нос и рот, и вышла обратно в коридор.

– Что вы тут ищете, фройляйн? – подошел к ней хозяин.

– Мне нужен господин Кон.

Хозяин смерил ее взглядом слегка опухших глаз.

– А это не вы тогда с ним приходили? Вы ему родственница?

Ева покачала головой.

– Нет, у меня просто его…

В качестве объяснения Ева приподняла бумажный пакет, который, однако, хозяина не заинтересовал. Он вошел в номер.

– Сколько недель старик тут прожил, – заворчал он, закрывая окно. – О гигиене и санитарии они просто ничего не слышали. А мне теперь выковыривать вшей изо всех щелей. А те на уговоры не поддаются. Их только выкуривать.

– Он уехал?

Хозяин обернулся к Еве.

– Нет, его же задавила машина.

Ева уставилась на хозяина и с сомнением покачала головой.

– Но… он ведь… у него всего-навсего сотрясение мозга.

– Откуда мне знать. Сегодня утром уже заходил прокурор или кто там, рыжий такой, забрал чемодан. Все оплачено. Только средство против вшей – на него мне, разумеется, опять придется раскошеливаться самому. Или, может, вы заплатите?