Ева развернулась и, не ответив, медленно пошла по коридору, держа в левой руке бумажный пакет. Тремя пальцами правой руки она легонько опиралась о стену. Было такое чувство, что нужна опора.

Войдя полчаса спустя в дом, Ева с удивлением услышала в своей комнате шум. Голоса и смех. Мать и сестра стояли у открытого шкафа и шерстили ее одежду. Они уже достали и повесили на дверцу шкафа два лучших ее платья. Ева раздраженно посмотрела на них.

– Что вы здесь делаете?

– Хотели тебе помочь, – заявила Аннегрета, не оборачиваясь на Еву.

– Мы ищем, что тебе лучше надеть сегодня вечером, дочка. Ты должна блистать у Шоорманов, – прибавила Эдит.

– Но вы же не можете просто так входить в мою комнату и рыться в моем шкафу… – возмутилась Ева.

Мать с сестрой проигнорировали протест. Вместо этого Аннегрета ткнула в темно-синее облегающее платье.

– Я за это, оно стройнит, а мама за светло-коричневый костюм. Но ты же знаешь мамин вкус – не самый изысканный.

Эдит в шутку замахнулась на дочь:

– Я тебе покажу!..

– Нет, ты только посмотри на этот старый мешок. – Аннегрета потянула голубой в клетку халат Эдит, который та носила дома, когда не нужно было в ресторан. – А волосы? Просто сахарная вата. Противно природе…

– Перестаньте! – сказала Ева так серьезно, что Эдит и Аннегрета прекратили перепалку.

Ева положила бумажный пакет на кровать и тяжело села. Эдит пристально посмотрела на младшую дочь и приложила ей ко лбу тыльную сторону ладони.

– Ты не заболеваешь?

– Ах, ерунда, мама, – отмахнулась Аннегрета, – просто волнуется, выдержит ли смотрины. Да все получится, Ева, дорогая! Скоро вольешься в круг высших десяти тысяч.

Аннегрета злорадно усмехнулась и снова повернулась к шкафу. Ева смотрела на широкую спину сестры.

– Ты же сказала, что у Отто Кона всего-навсего сотрясение мозга.

Аннегрета, которая как раз прикладывала белый пиджачок к синему платью, проверяя, подходит ли он по цвету, замерла.

– Я – что?

– Кто такой Кон? – сердито спросила Эдит.