Правда, было одно место рядом с Китаем, где оказались американцы, — Вьетнам. К концу 1963 года в Южном Вьетнаме находилось около 15 тысяч американских военных советников. Мао замышлял создать такую ситуацию, при которой США послали бы еще больше солдат в Южный Вьетнам и даже вторглись бы в Северный Вьетнам, граничивший с Китаем. Тогда, если бы Вашингтон решился на удар по ядерным объектам, китайская армия хлынула бы во Вьетнам и разгромила бы американские войска, как уже произошло в войне с Кореей. Предприняв попытку осуществить свой план, в 1964 году Мао начал сильно давить на Вьетнам, чтобы тот развязал войну в Индокитае. «Ваша борьба, — говорил он вьетнамцам, — не дала важных результатов, а просто причиняла мелкие неприятности… Гораздо выгоднее перейти к более масштабным военным действиям… Боюсь, вам действительно придется послать больше войск на юг. Не бойтесь вторжения американцев, в наихудшем варианте это не страшнее, чем еще одна корейская война. Китайская армия готова, и, если Америка рискнет атаковать Северный Вьетнам, Китай отразит нападение. Наши войска готовы хоть сейчас вступить в бой».
Мао попросил Северный Вьетнам обострить борьбу в других странах, соседях Китая: «Хорошо бы также послать несколько тысяч солдат в Лаос. Лаос сражался несколько лет, но безрезультатно. Стоит подумать хорошенько: 3 или 4 тысячи человек — и… вымуштруйте их так, чтобы они забыли свой буддизм и стали закаленными ударными войсками…» Он особенно подстрекал вьетнамцев помочь в создании партизанской армии в Таиланде, где находились американские военные базы.
На самом деле политика Ханоя заключалась в том, чтобы сгладить конфликт с США, и северные вьетнамцы объяснили Мао, что они не хотят «провоцировать» американцев. Тем не менее Мао приказал своим войскам численностью 300–500 тысяч человек развернуться вдоль границы и быть готовыми в любой момент войти во Вьетнам. Чжоу Эньлай посетил китайский военный флот в Южно-Китайском море и приказал его командующему быть готовым к нападению на Южный Вьетнам. Были выделены средства на передислокацию флота гораздо ближе к Вьетнаму, к порту Чжаньцзян.
Затем, как сообщил Чжоу Эньлай египетскому президенту Насеру, Мао планировал вовлечь максимальное количество американских войск во Вьетнам, как «страховой полис» от возможного ядерного нападения США на Китай, чтобы «их плоть была доступна нашим когтям.
Следовательно, чем больше войск США пошлют во Вьетнам, тем счастливее мы будем себя чувствовать, ибо они будут в нашей власти и мы сможем пить их кровь…
…Они будут находиться в непосредственной близости к Китаю… Они… станут нашими заложниками».
Чжоу также сказал президенту Танзании Джулиусу Ньерере, что ради защиты своих ядерных объектов Пекин будет действовать во Вьетнаме, не считаясь с желаниями самих вьетнамцев. Передайте американцам, заявил Чжоу, что, если они атакуют китайские ядерные объекты, Пекин «не станет уважать ничьи границы» и войдет в Северный Вьетнам, «с согласия вьетнамцев или без оного».
Мао Цзэдуна тревожили не только вероятные удары с воздуха по ядерным объектам; он также боялся, что мишенями могут стать все его военные заводы. Так как большинство из них располагалось на прибрежных равнинах, он решил перевести их в горные районы в глубине Китая.
В июне 1964 года Мао отдал приказ приступить к массовой передислокации, которую в узком кругу он называл всенародным «переездом» промышленности ради удовлетворения запросов «эры атомной бомбы». Передислокация проходила под общим названием «третий фронт» (прибрежные и приграничные районы получили название «первый фронт»; остальной Китай назывался «вторым фронтом»).
Не менее 1100 крупных предприятий было демонтировано и переведено в отдаленные районы, где пришлось построить такие важные объекты, как сталелитейные заводы и электростанции. Некоторые ядерные объекты были даже продублированы. Для них в горах выдолбили гигантские пещеры, на что были затрачены колоссальный труд и астрономические деньги. «Третий фронт» строился более десяти лет и поглотил 200 миллиардов юаней; на пике строительства расходы составляли по меньшей мере две трети всех национальных капиталовложений. Ненужные траты, созданные «третьим фронтом», оказались больше, чем все материальные потери от «большого скачка».
Со стратегической точки зрения весь проект был бессмысленным. Подавляющее большинство заводов «третьего фронта» сильно зависело от автотранспорта — иногда приходилось подвозить даже воду, — и в то же время нефтеперерабатывающие заводы остались без прикрытия. Основные нефтяные месторождения Китая, где только что начались разработки, находились на Маньчжурской равнине. Передислокация не обеспечила Китаю большей безопасности от нападения.
Мао, как всегда, требовал, чтобы все строилось с головокружительной скоростью, и потому обычно не проводились необходимые изыскания. Одно только лишенное здравого смысла размещение по меньшей мере удвоило обычную стоимость строительства, и новые заводы, зачастую построенные халтурно, оказались во власти наводнений, лавин, камнепадов и селей. Многие дорогостоящие объекты, включая танковые и судостроительные заводы, так никогда и не были завершены, или же их строительство растянулось на долгие годы. Вероятно, самым колоссальным провалом, по заключению одного исследования, был сталелитейный завод в Цзюцюане, в провинции Ганьсу, который стал давать продукцию только через двадцать семь лет.
А стоимость человеческих жизней вообще не поддается измерению. Свыше 4 миллионов человек было брошено в горы на строительство заводов, прокладывание железнодорожных путей и разработку шахт. Люди жили в ужасающих условиях — в душных пещерах, им приходилось пить грязную воду, потому что ее запасов катастрофически не хватало. Многие умирали. Бессчетное количество семей было разделено на двадцать лет. Только в 1984 году, когда Мао давно уже умер, семьям разрешили воссоединиться, и то если тому, кто работал на «третьем фронте», было уже за сорок и он провел там двадцать лет.
Лю Шаоци, а также другие коллеги Мао не оказали никакого сопротивления этому сумасшествию. Мао заявил им, что все решил. Чтобы им легче было проглотить горькую пилюлю, он обязался не допустить гибели людей от голода, причем сформулировал это в характерной для себя манере: «Будьте осторожны: не допустите повторения 1958, 1959 и 1960 годов». Вдобавок, хотя «третий фронт» был с экономической точки зрения безрассудством, никто не подвергался гонениям. Отказ Мао от голодных смертей и политических репрессий казался его коллегам наилучшим из того, что от него можно было ожидать, и этого хватило, чтобы они поддержали его.
Первая китайская атомная бомба была взорвана 16 октября 1964 года на полигоне Лоп-Нор в пустыне Гоби. Когда-то здесь и дальше через бескрайние просторы Европы и Азии пролегал Шелковый путь, связывая Центральный Китай со Средиземноморьем. Через эту безжизненную, необитаемую пустыню лился поток шелков, пряностей, драгоценных камней, предметов культуры и искусства во всем их богатстве и великолепии; шел обмен тем, чем восхищались и на чем расцветали древние цивилизации. Лоп-Нор был свидетелем многочисленных волнующих коллизий, а почти через два тысячелетия стал колыбелью другого «большого взрыва» — разрушения и смерти.
Полигон для ядерных испытаний был первоначально выбран русскими. Там долгие годы в глиняных хижинах и палатках жили военные инженеры, ученые и рабочие, находясь в полной изоляции и работая в любых погодных условиях, будь то песчаные бури, изнуряющая жара или ледяные ветра.
В тот день Мао ждал великого момента в апартаментах Всекитайского собрания народных представителей, недосягаемых для неприглашенных. Это здание, расположенное на площади Тяньаньмынь рядом с правительственной резиденцией Чжуннаньхай, могло выстоять при любом военном нападении и имело собственный бункер, способный выдержать взрыв атомной бомбы. Апартаменты, спроектированные специально для Мао со всеми необходимыми секретами, носили кодовое название «кабинет 118». Внутри, на случай побега, находился спуск в туннель, достаточно широкий, чтобы по нему рядом могли проехать два грузовика, и ведущий в подземные военные центры на окраине Пекина. Апартаменты прилегали к сцене гигантского зала, чтобы Мао мог входить и выходить, не вступая в близкий контакт с публикой.
В день испытаний рядом с апартаментами Мао ожидали 3 тысячи артистов, занятых в музыкальной феерии «Алеет Восток», прославляющей его культ и поставленной Чжоу Эньлаем. Название было взято из гимна, славящего Мао:
Как только успешность испытания подтвердилась, зазвучал гимн, вспыхнули яркие люстры и сияющий от счастья Мао вышел на сцену в окружении всей партийной верхушки. Помахав рукой артистам, он подал знак Чжоу Эньлаю начинать речь. Чжоу подошел к микрофонам: «Председатель Мао попросил меня сообщить вам хорошие новости!..» Затем он объявил, что атомная бомба была взорвана. Толпа сначала молчала, не зная, как реагировать, потому что не получила никаких предварительных инструкций. Тогда Чжоу подсказал: «Вы можете радоваться от всей души, только не провалитесь сквозь пол!» Тут уж все стали исступленно кричать и прыгать. Мао, единственный из государственных лидеров, праздновал рождение монстра, несущего массовые разрушения. Для узкого круга он сочинил вирши в две строки:
Организованные празднования прошли по всей стране. Население, в тот вечер впервые узнавшее о том, что Китай создавал бомбу, пребывало в состоянии искреннего восторга. Обладание ядерным вооружением считалось символом национальных достижений, и многие испытывали огромную гордость за страну, тем более что народу сообщили: бомбу, мол, сделали в одиночку, без помощи иностранцев. О решающей роли России умышленно умалчивалось, и в наши дни об этом мало кому известно.