Ты пожал плечами.
— Она не знает, где я, поэтому пишет мне письма. Она оставляет их повсюду: на скамейках, на решетке парка, под деревьями. Иногда я нахожу их, а иногда, наверное, нет.
В задумчивости ты погрыз ногти, потом сказал:
— А знаете что? Я хочу показать вам свою хижину. Но поклянитесь, что вы никому не расскажете. Никому.
Ты серьезно посмотрел на меня, и в твоем взгляде все еще читалось недоверие, потом повторил:
— Нужно поклясться.
— Я клянусь, — произнесла я.
Ты ответил:
— Этого мало. Плюньте на землю.
Тогда я плюнула на землю — меня не покидало ощущение, что мне снова десять лет, и я не знала, плакать от этого или смеяться. Ты кивнул и, казалось, остался доволен. Указав на опушку леса, ты спросил:
— Вы знаете, как туда войти?
Я посмотрела на эту на вид непроходимую стену из листвы и стволов, раньше это было моим владением, теперь я дрожала при одном взгляде на нее. Я покачала головой, и ты улыбнулся.
— Ну уж нет, — продолжил ты с гордостью. — Никто не знает. Сторож иногда притаскивается сюда, так уж ему хочется выставить меня отсюда, но он не знает дороги дальше. Даже мальчишки не заходят сюда. Но я — я тут все знаю.
— Сколько времени ты уже здесь?
— Я и время, ну-у, — протянул ты. — Недели, месяцы. А может и целую вечность.
Ты завязал узлом ручки сумки и повернулся.
— Идите за мной, — неожиданно уверенно сказал ты и углубился в чащу.
Неохотно я направилась следом. С одной стороны раскинулся парк со свежескошенными лужайками и деревцами, привязанными к подпоркам, чуть дальше — город, мой дом и окно, на котором танцевали розовые шары; с другой — вход в неизвестность, так пугавший меня теперь, так пугавший меня всегда. Это была огромная дверь из листвы и деревьев, внешне она казалась неприкосновенной, ее закрывали густые заросли с острыми колючками, и у меня снова появилась надежда, что на самом деле никакой дороги не существовало или ты так давно не ходил здесь, что заросли успели сомкнуться.
Но ты неожиданно остановился, не задумываясь, словно совершенно точно знал, где находишься, и стал меня ждать. Догнав тебя, я увидела незаметное отверстие, что-то вроде норы на уровне земли, достаточно большое, чтобы ребенок мог вползти туда на четвереньках. Ты наклонился, осторожно распутал ветки, маскировавшие вход, и раздвинул листву. Потом наклонился и исчез внутри.
Я осталась одна на лесной опушке. С моей стороны еще светило солнце, было пока еще не слишком поздно, чтобы возвращаться обратно, — и тут я услышала твой шепот: