Книги

Небо лошадей

22
18
20
22
24
26
28
30

— Подожди здесь. Пойду поищу тебе что-нибудь. Я скоро вернусь.

Не знаю, ждал ли ты, что я позову тебя с собой, но эта мысль внезапно пришла мне в голову: я оставила тебя на улице, как бродягу, настоящего бродягу, словно боялась твоих вшей и блох, и мое лицо залила краска.

— Мой муж и сын должны скоро вернуться, — сказала я, извиняясь. — Для первого раза я хотела бы, чтобы…

Ты понимающе кивнул, как будто тебя слишком часто оставляли снаружи, чтобы это еще могло тебя ранить.

— Разве слепой не ваш муж?

— Нет, — ответила я. — Но тот маленький мальчик мои сын.

Впервые ты с настоящей улыбкой кивнул головой, и я заметила, что один зуб у тебя выщерблен.

— Славный малыш! А мне он будет кем? Младшим братом? А, нет, он будет моим племянником.

— Я скоро вернусь, — повторила я.

И поспешила к подъезду дома. С дрожащими руками я хлопотала на кухне, боясь, что Адем с Мелихом вернутся слишком рано, без конца подходила к окну, чтобы проверить, не идут ли они и ждешь ли меня ты. Но ты все так же сидел на ступеньках, обхватив руками колени; не знаю почему, но мне хотелось постоянно смотреть на тебя, то ли я боялась, что ты снова исчезнешь, то ли хотела убедиться, что ты все еще здесь. Я второпях намазала маслом куски хлеба, сунула в пакет сыр, фрукты, печенье, затем взяла керамический горшочек, где мы хранили деньги на покупки, и высыпала его содержимое в сумку. Выходя из квартиры, я заметила гвоздики Кармина, лежащие на полу, и, не колеблясь, не представляя себе, что ты будешь с ними делать, собрала их. Мне смутно подумалось, что, может быть, гораздо больше, нежели в еде и деньгах, ты нуждался в этих нежных и хрупких розовых цветах, которые не простоят и трех дней. Я спустилась по лестнице с пакетом в одной руке и цветами в другой. Перейдя улицу, протянула тебе пакет.

— Здесь еда и немного денег, — сказала я.

Ты посмотрел внутрь с неожиданной жадностью, схватил бутерброд и впился в него зубами, откусывая огромные куски, набив рот, ты схватил еще кусок сыра. Грязными пальцами пересчитал деньги, кивая головой, и встал, чтобы уйти. В этот миг я неловко протянула тебе букет, боясь, что ты засмеешься мне в лицо, но ты некоторое время смотрел на него, не осмеливаясь взять, затем вытер ладонь о штаны и неловко взял, но не за стебли, а гораздо выше, словно никогда в жизни не держал цветов, и улыбнулся снова.

— Но ведь их же надо поставить в воду, — сказал ты, — как же я поставлю их в воду?

Я не подумала об этом, но, поразмыслив, придумала и сказала:

— Пруд. Ты можешь опустить их в пруд. Это же по пути к твоей хижине.

Ты покачал головой и продолжал неловко и неподвижно стоять передо мной. У меня было ощущение, что ты не хочешь уходить; если бы я открыла дверь дома, ты, наверное, пошел бы за мной, как собака Кармина однажды пошла за ним, чтобы остаться навсегда. У тебя снова был больной и одинокий вид, и я поняла, что именно побудило Кармина выслушать тебя.

— Послушай, — сказала я, едва дотронувшись до тебя в первый раз, — я приду к тебе завтра и принесу поесть. Я буду приносить тебе еду каждый день.

Ты сделал жест букетом — что-то вроде салюта, поднеся цветы к голове, и пошел, сначала пятясь, а потом, развернувшись, быстро зашагал прочь. Я видела, как ты сунул руку в сумку, вынул следующий кусок хлеба и поднес его ко рту. На углу улицы ты неожиданно остановился, повернулся и крикнул с набитым ртом:

— Я вас жду!

— Я приду, — ответила я. — Завтра.