Соня стояла за плитой и варила свеклу, одновременно разговаривая по телефону на русском. Громко. Мама жестом попросила подождать. Она общалась с тетей Любой о… ох, кто, черт возьми, знал о чем? Наверное, снова сплетничали. Моя мама до сих пор летала в Санкт-Петербург, когда могла позволить себе купить билеты. В России все стоило безумно дорого, но она упорно покупала мне самую бесполезную ерунду. Например, пальто, которое могло защитить от апокалипсиса, хотя я жил в месте, где люди впадали в истерику, когда начинал моросить дождь.

– Роман! – Ее глаза загорелись, она пробормотала в трубку слова прощания, выключила плиту и выдвинула для меня стул. Дом моего детства был очень… русским, начиная с цветастых бледных обоев, тяжелых занавесок и до тяжелых ковров, в которые можно заворачивать трупы. В ее защиту скажу, что Соня Проценко старалась всему придавать современный вид, так что наш дом выглядел как забавная выставочная комната в магазине «ИКЕЯ». – Как дела, мое дорогое солнышко?

Я взял стакан водки, который она мне наполнила, и нежно поцеловал ее в макушку. По сравнению со мной она была карликом – едва доставала до моего плеча.

– Я пью водку посреди дня без рубашки и в компании своей любимой женщины. Все ясно без слов. А как ты?

– Лучше не бывает. – Она села напротив, наклонившись вперед и зажав пальцами стакан с напитком. – Что нового?

– Я встретил девушку.

– Ты встретил девушку?

– Да, я встретил девушку. – Я ни с кем не мог поговорить о Джесси. Бек – идиот, Хейл – заклятый друг, а Гейл и Эди – девчонки, и советоваться с ними – все равно что стать на еще один шаг ближе к приобретению вагины. Мама оставалась беспроигрышным вариантом, потому что она никому ничего расскажет. Кроме тети Любы, но я думаю, что смогу жить с мыслью, что несколько родственников на другом конце планеты знают о Снежинке.

Мама задала еще несколько вопросов, и я ей все рассказал. О групповом изнасиловании, домашнем видео и прочем дерьме, благодаря которому история жизни Джесси выглядела как шоу на «Нетфликс».

Тринадцать причин, почему я собираюсь убить Эмери и компанию.

Я рассказывал маме, как помогаю Джесси чаще выбираться из дома, когда она положила ладонь на мою щеку и пристально посмотрела в глаза.

– Я люблю тебя, – сказала она, и я начал гадать, что последует дальше, потому что звучало это как начало речи, которую я возненавижу.

Я протер пальцем передние зубы.

– Ты тоже ничего.

– Но, – она повысила голос, прерывая мою дурацкую шутку, – чтобы быть честной и как жертва изнасилования, я хочу сказать – не пойми меня неправильно. Я никогда не хотела заменить тебя, никогда бы не смогла отказаться от тебя. Ты – моя судьба, моя кровь, солнечный свет на моей коже. – Она прерывисто вздохнула, закрывая глаза. – Если ты станешь частью жизни этой девушки, то не сможешь уйти, не оставив следа. Ты ведь это понимаешь, верно, Роман?

Я моргнул, глядя на нее со смесью раздражения и гнева.

– Я не идиот.

Но действительно ли я это осознавал? Я заключил с Дарреном шестимесячный контракт. И один месяц уже прошел. Я никогда не переставал думать о последствиях своей сделки с Моргансеном, потому что решил, что просто продолжу общаться с Джесси, будто ничего не произошло. Но все было не так просто, верно? Я обманывал ее, врал ей и в каком-то смысле действительно поимел ее, заставив довериться тому, кто этого не заслуживал. Мне впервые пришло в голову, что я, скорее всего, оказал бы Даррену эту услугу, даже если бы сделка не включала в себя огромную сумму денег. Эта мысль отрезвляла, но еще и чертовски удручала меня. Я не привязывался и не испытывал эмоций. Для них практически не остается места, когда ты зарабатываешь на жизнь сексом.

– Не подведи меня, Роман. Поступи правильно.

Я пообещал ей, что так и сделаю, и когда покинул мамин дом, мое сердце покрылось трещинами. Я чувствовал, как кровь жестокого насильника из русской мафии текла по моим венам. Напоминая змей, пробравшихся под кожу. Мне хотелось выдрать их из тела и бросить на землю. Упасть на колени и истечь кровью.