Я не заставила себя долго упрашивать: сунула ноги в туфли, выгребла из горшка «для хранения мелочи» несколько монет и опустила их в поясную сумочку, после чего живо выскочила за дверь.
Теплый летний полдень встретил меня солнцем и возбужденным гомоном прохожих. Сегодня на улицах города было как никогда шумно и оживленно; к тому же очевидно, что не одна я вырядилась в свое лучшее платье. Многие девушки выглядели необычно нарядными, словно надеялись наравне со знатными красавицами сойти за принцесс. Правда, самих экипажей с «гостьями» столицы пока не было видно.
— Илона! — окликнул меня знакомый голос, и я оглянулась. Моя соседка (и по совместительству лучшая подруга Леа) догоняла меня, придерживая пальцами поля широкополой шляпы с искусственными цветами. Я едва смогла подавить смех: эту шляпу Леа уже сто лет как не надевала, считая «безнадежно франтовской». А сегодня, выходит, подходящий повод «выгулять» эту вещицу.
— Хороша! — не удержалась я от ехидства, едва Леа поравнялась со мной. Та заметила мою насмешку и обиженно надула губки:
— Ты тоже вышла не в самом худшем своем платье!
— Да ладно, — примиряюще улыбнулась я, цепляясь за локоть подруги. — Ты замечательно выглядишь! И я серьезно.
Леа очаровательно улыбнулась, отчего у нее на щеках образовались две ямочки. Она и правда была очень хорошенькой: черные кудряшки обрамляли миловидное лицо, а зеленые глаза всегда светились живым любопытством и дружелюбием.
— Ты тоже, Илона. Ну что, куда путь держишь? В лавку швейных принадлежностей?
— Ты права, моя провидица! — рассмеялась я, и мы с Леа дружно двинулись в сторону базара.
Здесь сегодня царила невероятная толчея. Такого я давно не видела; нас даже охватило ощущение праздника — оно было буквально разлито в воздухе, вместе с ароматом цветочных духов. На центральной площади была растянута алая лента с вышитыми на ней словами «Приветствуем принцесс!». Несколько продавцов сновали по площади, стараясь продать как можно больше золотистых и алых воздушных шаров, а другие предлагали напитки — в том числе какие-то заморские, вроде шипучей красноватой жидкости в высоких бутыльках.
Мы с Леа с трудом протиснулись к двери в лавку, цепляясь друг за друга и смеясь. Настроение было приподнятым.
В лавке было душно, и здесь также толпились посетители — в основном девушки, выбирающие себе ткани на платья или ленты для волос. Они шушукались, хихикали; шуму от них было много, а вот толку и прибыли — как от покупательниц — мало, и лавочник посматривал на них с измученным видом. Зато при виде меня, — постоянной клиентки, — он искренне улыбнулся.
— Илона, добро пожаловать! Что в этот раз мне завернуть для Мирты?
— Радужных ниток и пять метров золоченой тесьмы, пожалуйста, — попросила я, останавливаясь у прилавка.
— Сию минуту, — кивнул продавец и принялся перебирать катушки с нитками в резном деревянном ларце.
Меж тем на улице послышался какой-то шум и приветственные крики толпы. Неужели проезжает кто-то из знатных особ?.. Я невольно оглянулась.
В окно было видно, как рядом с лавкой остановилась роскошная карета. Из нее выпрыгнул слуга, который затем помог спуститься девушке в пышном платье.
— Принцесса! Это принцесса! — любопытные девчонки столпились у окон, пихая друг друга, чтобы лучше видеть, и хихикая. Впрочем, могли бы этого не делать: девушка явно направлялась к нам в лавку.
Едва она вошла, как все посетители лавки расступились, прижавшись к стенам, чтобы дать дорогу знатной «гостье». Лишь я осталась в одиночестве стоять у прилавка, разглядывая незнакомку.
Высокая, черноволосая, с темно-карими глазами — она показалась бы мне очень красивой, если бы не надменно-презрительное выражение ее лица. Она вошла в лавку с таким видом, будто делала нам всем великое одолжение, и при этом так сморщила нос, словно здесь чем-то невыносимо противно пахло. Не глядя по сторонам, знатная особа гордо прошествовала к прилавку, придерживая подол тяжелого бархатного платья — явно непривычно дорогого и совершенно безвкусного. Она обошла меня, словно предмет мебели, и сразу обратилась к лавочнику: