Господи, что за вопрос! Я взглянула на него. Он показал мне язык. Я чуть не засмеялась. Ужасно смешно, когда человек с усами показывает язык.

— Вот теперь вы оригинальны... А на руках вы умеете ходить?

— Нет.

— А что вы умеете?

— Стоять на голове.

— А ну-ка!

— Хотите?

— Да!

Мы остановились. Стефан подошел к стене. Наклонился, стал на голову, подбросил ноги вверх и оперся ими о стену. Брюки сползли и собрались гармошкой.

Так он простоял несколько секунд.

Не знаю почему, но мне вдруг стало стыдно. Не за него, а за себя.

Раздались аплодисменты. Хлопал хмурый Манасиев. Архитектор смотрел остекленевшим взглядом, как загипнотизированный. Я ждала, что директор завопит «бра-а-ава», но он молча стоял около музыкального автомата, и на его лице появилась презрительная усмешка.

Стефан встал на ноги, и мы продолжали танцевать как ни в чем не бывало.

— Могут существовать, — сказал Стефан, — две причины, по которым вы задираете людей. Или вы нахально самоуверенны, что не предполагает... особого ума, или, наоборот, вы совершенно не уверены в себе и прикрываете это нахальством. Я предпочел бы второй вариант.

Здесь я дала маху, отнесясь к этому разговору всерьез.

— Возможна и третья причина! — сказала я.

— Какая? — спросил усатый насмешливо.

Какая? Я вдруг так обозлилась, что у меня аж ноги подкосились. Я онемела от злости. Бросив партнера, я почти вслепую пересекла столовую, прошла по коридорам и очутилась у себя в комнате.

Здесь со мной продолжало твориться что-то странное. Сначала я ощутила удовлетворение от того, что удрала от этих господ, но оно быстро исчезло, осталась одна злость, но и она тут же начала трансформироваться во что-то другое, пока наконец мне не стало ужасно жалко себя и я не разревелась. Сначала я всхлипывала без слез, кусая пальцы, потом из глаз потекли струйки, и носовой платок враз намок. Не знаю, долго ли я плакала.

Через некоторое время раздался стук в дверь. Я сделала усилие, чтобы не всхлипывать громко.