Я сидела одна-одинешенька в душном купе, откинувшись на спинку дивана, и ни о чем не думала. Неожиданно, когда до отхода поезда оставались считанные минуты, кто-то с грохотом отодвинул дребезжащую дверь, я открыла глаза и увидела, что это мой отец. Он застыл, уставившись на меня, и очки на его круглой физиономии взволнованно блестели.

Так он простоял несколько секунд — может быть, переживал драматичность ситуации. А мне он вдруг показался ужасно похожим на собаку в стойке, на одного из этих страшных на вид, а в сущности довольно неуравновешенных псов — боксеров. Потом он медленно двинулся в купе, и мне пришлось снять ноги с противоположного сиденья, чтобы он мог сесть.

Я никогда не имела ничего против бесед с этим человеком, но именно в ту минуту лучше бы ему было не приходить. Потому что все, что произошло потом, не произошло бы, приди он на вокзал пятью минутами позже.

И вот мой папочка сидел напротив меня и собирался с духом, чтобы начать разговор. Я знала, что он не осмелится меня удерживать, — ничего бессмысленнее этого не придумаешь! — и потому не могла представить себе, какую идею он выдвинет.

— Куда? — спросил он тихо.

— На вагоне написано!

— Почему именно в Пловдив?

Я вздохнула и закрыла глаза.