***
Сергей стоял, затаившись, и напряжено вслушивался в сырую чернильную тьму. Тишина была такой же полной, как темнота. Ни дыханья, ни шороха – ничего. Быть может, сатанист ушел уже далеко по этим ходам, ведущим в самое чрево земли? А возможно, так же вот притаился в паре шагов и ждет, когда враг себя выдаст. И палец лежит на курке…
Ждать, только ждать, и все силы направить на то, чтоб не выдать себя ни единым звуком, ни даже движением. Вряд ли он ушел далеко. Там, говорят, лабиринт, и другого выхода нет. Так что моих нунчаков ты, брат, не минуешь.
Наконец, когда Сергей уже начал терять ощущенье реальности, послышался слабый, неуверенный шорох. Потом зашумели мелкие камешки, посыпавшись со стены. Вот, наконец-то! Ну, милок, подходи!
Однако на этом все прекратилось. Тот, кто только что шевелился во тьме, опять замер. Ждет, застыв посреди пещеры? Или бесшумно крадется к выходу? Зажечь бы фонарь, да только ведь первый же выстрел будет сделан на свет! И все же…
Сергей осторожно нагнулся, положил фонарик на землю. Так, теперь быстро включить и отпрыгнуть в сторону, прочь от заряда!
Подземелье осветилось всего на секунду, но этого было достаточно, чтоб увидеть прижавшуюся к стене безликую фигуру в черном трико. И тут же вспыхнула еще одна клякса света, а тишину подземелья смел грохот выстрела. Фонарь разлетелся вдребезги, вновь нахлынула темнота, но тишина не вернулась. Вслед за выстрелом, сотрясшим пещеру, зарокотал новый звук, еще более страшный – грохот обвала.
***
Когда шум утих, Сергей поднялся с пола пещеры и вынул из кармана коробку спичек. Ему было страшно, так страшно, что даже вооруженный убийца, готовый, быть может, снова стрелять, казался едва ли не родным человеком. Что могло быть ужасней, чем оказаться засыпанным заживо в этом склепе! Лучше уж пуля, или хороший камень на голову – только не это!
Дрожащие пальцы не слушались, спичка сломалась, следом вторая. Нет, так нельзя, нужно взять себя в руки. Осталось меньше, чем полкоробка – и больше ничто не развеет зловещую тьму. Так, осторожно, не торопясь…
Слабенький огонек едва осветил подземелье. В воздухе еще вилась пыль. Стена из щелистого камня обрушилась, скрыв под собою один из проходов и заваливши пещеру до половины. Кроме Сергея, здесь не было никого.
Спичка обожгла пальцы и крошечным угольком упала на землю. Серега зажег вторую и осмотрелся внимательней. Ага, вот лежит двуствольный обрез. Из него, как видно, палили по фонарю. Сергей на всякий случай поднял оружие – теперь враг хотя бы не сможет стрелять. Где только он? Не улизнул ли наружу? Ведь там только раненый да эта девчонка! Стоп, а тут что такое?
Третья спичка осветила кучу камней, рухнувших во время обвала, и торчащую из нее кисть руки. Значит, он никуда не ушел. Остался здесь, и, похоже, навечно. Сергей присел над рукой, слегка отгреб камни, пощупал пульс. Все. Бесполезно.
Теплый огонечек снова погас, но теперь Сергей не спешил зажечь новую спичку. Его охватила пустота и усталость. Ну, и чего он добился? Один ранен, второй и вовсе погиб, потрачена масса нервов и сил – а в итоге распятье так и пропало! Надо отсюда идти, пока еще один обвал не случился. И быть довольным, что жив. Раз уж не удалось такой товар захватить…
Сергей зажег новую спичку и еще раз глянул на камни, завалившие труп. Да, его планы тоже были другими! Ага, отсюда видна и вторая рука. Эта свободна по локоть и откинута как-то в сторону. Пальцы сжаты в кулак. Что он держит, нож? Монтировку? О Боже…
Темнота опять залила подземелье, но Сергей уже успел рассмотреть зажатое в мертвой руке чудотворное распятье отца Иоанна. Не зажигая огня, он нашел святыню на ощупь и вынул из мертвой руки. Потом сел на груду камней и прижал крест к груди.
***
– Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят! – вздохнул про себя отец Иоанн, глядя на сияющие весельем лица бойцов. Бедные, бедные… Как же вам головы замутили! Знаю, знаю – в церкви слепая вера, вне церкви – научное знание. Только ведь и наука в основе своей имеет одни аксиомы, и на них уже строится здание, внешне незыблемое. Пространство и время бесконечны и вечны… Попробуй, проверь!
Трудно доказать, что Бог есть. А что нет Его – пожалуй, не легче. Без телескопа не увидишь далекой звезды, без просветленной души не узришь ничего духовного. Однако тем, кто смотрит в прозрачные стекла, верят легко. А тем, кто имеет прозрачные души – не верят. Почему, почему? Да просто все. Науке совсем безразлично, хорош ты или же плох. Она не заставит соседа прощать и с нищим делиться. А вера заставит. Так и долой ее, глупую!
По плоду познается древо… Кто не согласен? Плод духа: любовь, радость, мир… Много ли мира и радости принесла человеку наука? Любое открытие в первую очередь ставят на службу войне. Что-то не видно в деревнях такого количества тракторов, сколько уже понаделано танков. И авиация больше бомбы бросает, чем пассажиров несет. Почему? Потому что наука должна быть духовна, а этого нет. Церковь не против нее, просто они – о разном. И не дождетесь вы, молодые, веселые, бесшабашные, светлого будущего. Чтоб перестать под себя загребать, духом надобно возрасти. А это не просто…