— Раз ведешь себя как свинья, со свиньями и спи! — ответила она и сердито бросилась на постель.

Свернувшись клубком, Энн обхватила руками колени и глаз не сводила с двери, твердо решившись поцарапать Рекхема кинжалом, который держала под рукой, если он все же к ней вломится, несмотря ни на что.

Она вышла из каюты только глубокой ночью, потихоньку, чтобы не заметил рулевой, стоявший как раз над ней. Судно было погружено в безмолвие. Тишину нарушал только плеск воды о корпус. Энн пробралась на камбуз и стащила там кусок прогорклого сала и несколько сухарей. Голод не тетка, даже когда тебя смертельно тошнит…

Услышав какой-то шорох, она вздрогнула всем телом и резко обернулась, напряженно всматриваясь в окружавшую ее темноту.

— Это всего-навсего я, — прошептала Мери. — Я ждала тебя.

Энн бросилась ей на шею и расплакалась.

То и дело перешагивая через пьяных матросов, она вместе с Мери все так же бесшумно вернулась в каюту — ни к чему было привлекать внимание своего капитана.

— А где Рекхем? — спросила она, едва дверь за ними закрылась.

— У руля стоит, они с Девисом сменяют друг друга.

Горло у Энн снова сдавило рыданием. Яростно зажав рот кулаком, она заглушила плач.

— Как собаки, — шептала она. — Как бешеные псы. Я не могу, Мери, не могу терпеть того, что они делают, это мерзко.

— Это закон сильного, Энн, и ты ничего здесь не в силах изменить.

— А ты-то как можешь с этим соглашаться? Ты ведь женщина, какого черта! Она никогда от этого не оправится!

Мери вздохнула и крепче обняла свою дочь.

— Я еще и не такое вытерпела в свое время, Энн. Поверь, от всего можно исцелиться, если только хочешь этого.

Энн отстранилась от нее.

— А я вот не забыла, — сказала она.

— Чего ты не забыла?

— Моего отца. Я не помню, как он мной овладел, зато помню аборт, который по его приказу мне сделали. Я знаю, как от этого больно. В животе, в голове, в сердце.

У Мери комок встал в горле. Она снова потянулась к Энн и обвила ее руками. Энн не сопротивлялась.