— Верно.
— Это было какое-то русское такси?
— Из 17 тысяч зарегистрированных в Париже машин — 3000 обслуживали русские эмигранты, так что можно сказать, что да, что русское…
— Я имею в виду, что ты развозил только русских?
— А, вы в этом смысле? Нет, конечно, на что бы я тогда жил? Нет, я развозил всех: и приезжих, и парижан. Среди них, конечно, попадались и наши бывшие вельможи, но в основном это были французы. Впрочем, подсаживались и иностранцы. Например, однажды в мою машину сел сам Фицджеральд!
— Это президент Америки?!
— Нет, это писатель.
— Кого еще подвозил?
— Да много кого. Например, Махно...
— Махно?!
— Да.
— И о чем он с тобой разговаривал?
— Да особенно ни о чем. Человек, который еще пару лет назад наводил ужас на целую страну, был мертвецки пьян. Всю дорогу он жаловался на усталость и плохое самочувствие. Если честно, я даже не понимал, говорил ли он со мной или просто бредил. Махно беспрерывно ныл, что испытывает жар, что ему совсем не нравится в Париже, что он отдал бы всё на свете за одну только возможность вернуться в свое сердце анархизма — в свое родное Гуляйполе.
— Тебя послушать, так ты не таксистом работал, а личным шофером знаменитостей!
— Да если бы! В Париже я вращался среди самых простых людей…
— Подробнее! С кем ты общался? С кем дружил?
С кем я дружил? Сложно сказать… Можно ли, например, назвать другом старика, который едва ли не каждый вечер садился в мое такси? Всякий раз он ждал, когда я допью свой стакан молока, и только после этого довольно комично ковылял в сторону моей машины. Назвав адрес, который я и без того сразу выучил, глядя в глаза Парижу, чем-то напоминавший моего отца пассажир непременно начинал вести со мной беседы:
«Я знаю, о чем вы думаете…»
«И о чем же?»
«Вы хотите разобраться, почему Россия дошла до всего того, до чего дошла…»