Они уже поднялись на веранду. Стелла увлеклась и не заметила, что они приближаются к тому самому дому, откуда ее выдворили два дня назад.

— Мы найдем Джоба, — сказал Найал, пропуская ее вперед. — Не волнуйтесь.

Но теперь Джоб для нее отошел на второй план.

— Знаю, что найдем, — уверенно проговорила она. — Но я должна отправиться в Эолу, мистер Найал.

Лестница была узкой, и Стелла шла впереди. Она повернулась и серьезно посмотрела на Найала. Его голова была на уровне ее плеча. Он поднял глаза и с минуту растерянно смотрел на нее. Потом ей пришлось отвернуться, чтобы взглянуть под ноги. У нее создалось впечатление, что минуту назад она смотрела в пустоту, что перед ней было не человеческое лицо, не глаза, а нечто вроде вакуума под веками.

— Эола, — повторил он за спиной. — А сейчас мы войдем, и я представлю вас моей жене.

Он подтолкнул Стеллу, и она вновь оказалась в светлой золотистой комнате с мягкими драпировками, бамбуковой мебелью и особой атмосферой, делающей эту комнату похожей на сад. Такой же легкий ветерок колыхал портьеры, шурша в зеленой блестящей листве протиснувшихся в комнату ветвей кустов.

Но мгновение спустя Стелла забыла про комнату и во все глаза уставилась на поднявшуюся ей навстречу женщину. Она колебалась, боясь ошибиться. Что здесь делает эта женщина? Она не могла быть женой Тревора Найала. Но женщина, шагнув вперед, протянула ей руку, и Тревор сказал:

— Джанет, это Стелла.

Несмотря на короткие, пышные, вьющиеся, золотистые волосы, она выглядела лет на десять старше Тревора. Под этим волшебным нимбом странно смотрелось морщинистое, иссохшее лицо. Она была маленькой и болезненно худой, ее крошечные белые ручки, торчащие из рукавов платья, казались руками заморенного голодом ребенка. Ее платье из легкой прозрачной бежевой ткани с зеленым рисунком вычурным покроем напоминало моду двадцатых годов. Оно, будто лохмотья, болталось на ее худеньком теле. Стелле почудилось, что Джанет не ходила, а летала по комнате, словно осенний лист, гонимый ветром.

У нее были большие, широко поставленные глаза. Когда-то они, наверное, были красивы, но теперь нервно бегали. Эти глаза глубоко потрясли Стеллу, хотя она и не понимала почему. Женщина не сказала ни слова, только коснулась пальцев Стеллы и быстро отдернула руку, отступив на шаг, словно сомневалась, стоило ли вообще подходить к гостье. Потом она метнула подобострастный взгляд на своего мужа, будто слуга, ожидающий распоряжений.

Стелла тоже не знала, как себя вести. Джанет Найал вовсе не казалась сумасшедшей, но Стелла почувствовала, что ниточка, привязывающая ее к жизни, слишком тонка и в любую минуту может порваться. Женщина двинулась по комнате, неуверенно переходя от кресла к креслу. Казалось, она не доверяет ничему и никому. Без всякой видимой причины она протянула руку и погладила стол, словно слепая женщина, желающая убедиться, что она на правильном пути. Потом из глубины комнаты выступил человек, взял ее за руку и усадил в кресло. Продолжая смотреть на Джанет Найал, Стелла сперва не заметила его.

— А это, — сказал Тревор, — мой брат Тони.

Тони слегка поклонился.

— Вы! — воскликнула Стелла. — Вы брат мистера Найала?

Только теперь ей бросилось в глаза его сходство с Тревором Найалом, и она поняла, почему при первой встрече с Тревором его лицо показалось ей знакомым, как будто она встретила старого друга, с которым не виделась много лет. Но хотя Энтони и был младшим братом, едва ли он выглядел моложе Тревора. Пережитые страдания, крушение надежд или разочарование наложили глубокий отпечаток на его облик, в то время как лицо его брата оставалось свежим и безмятежным. Возможно, он страдал какой-нибудь болезнью, пощадившей его брата. Но не только из-за этого казался он старше. Все, что было лучшего в их родителях, досталось Тревору Найалу. Младший же брат, казалось, не мог смириться с тем, что он появился на свет слишком поздно, когда прекраснейшие дары жизни, таланты, силы уже были отданы первенцу. И эта внутренняя борьба наложила на его лицо печать горькой отверженности.

Даже не кивнув в ответ, Стелла холодно смотрела на него и содрогалась от отвращения. Ей вспомнились слова, которые она последние сорок восемь часов пыталась вытравить из памяти: «Вы не любили его… вы не знали его…»

— Вы уже знакомы? — спросил Тревор, с удивлением глядя на нее.

— Да. Мы познакомились вчера днем в отделе культурного развития. Я знала, что он работал с Дэвидом, но и не подозревала, что он ваш брат.

Ей показалось, что это открытие имеет огромное значение. Она пришла сюда, чтобы найти уют и покой, чтобы принять руку помощи от друга ее мужа, чтобы о ней позаботились, направили, как всегда, в нужную колею, но в атмосфере этого дома Стелла чувствовала себя скованно, и причиной тому был Энтони Найал. Она была встревожена и озадачена, как будто стояла на пороге зловещей тайны. Припоминая слова Сильвии, она окинула взглядом стены, углы, потолок и поняла, что в этой красивой, заворожившей ее комнате не хватает чего-то очень важного.