Вашингтон, который пришел сюда по делу, попытался загладить свой промах замечаниями о погоде, на редкость приятной в последние дни: свежий, прохладный ветер и ни одного москита.

Энтони Найал, ничего не сказав в ответ, смотрел на него поверх очков. Под этим пристальным, тяжелым взглядом Вашингтон почувствовал себя неуютно. Он всегда недолюбливал Найала. Как и все люди, которые много говорят, Вашингтон настороженно относился к скрытности, а Найал был немногословен.

Найал прервал болтовню Вашингтона о погоде:

— Что вам угодно?

— Ну, — начал Вашингтон, пытаясь говорить непринужденным тоном, — я пришел, если можно так выразиться, с просьбой. Я хотел взять на время книгу.

— Какую? — спросил Найал, складывая руки на груди. Вашингтон старался не встречаться с ним взглядом. Он прикурил сигарету, загасил спичку и сказал:

— Уильямса, «Драму Ороколы».

— Извините, это невозможно.

— Почему же? — Он не был удивлен, но пытался разыграть негодование.

— Вы и сами знаете, — резко ответил Найал, — что эта книга, — он кивнул на шкаф, — единственный экземпляр на территории.

Вашингтону это было известно. Большая часть антропологической библиотеки, судебной документации и отчетов была уничтожена во время войны. Чиновники, ответственные за уцелевшую часть, ревностно оберегали свои немногочисленные сокровища. Книги в шкафу Найала были поистине бесценны, потому что их пропажа была бы невосполнимой утратой.

— Господи, не съем же я ее! Уж я-то умею обращаться с ценными книгами.

— Не сомневаюсь, но, боюсь, я не могу вам ее дать.

Вашингтон знал, что у Найала есть все основания для отказа, но в нем закипал гнев. Эти книги, говорил он себе, скоро истлеют на полках. И так уже, наверное, наполовину съедены тараканами, а Найал к ним даже не притрагивается, это уж точно.

— Вот так всегда! — воскликнул он, воздев очи горе. — И мы еще удивляемся, почему эта страна стоит на месте. Если вам нужен джип, идете в транспортный отдел, и там его вам не дадут, пока вы не заполните кипу розовых анкет, а к тому времени и джип уже будет не нужен. Вы идете в жилищное управление просить, чтобы поставили дверь в ванной комнате, а там вам заявляют, что план «П» не предусматривает выдачу дверей, а проект «Икс» не предусматривает наличия ванных комнат. Куда ни сунешься, везде наткнешься на глупые предписания, составленные каким-нибудь старым дурнем из Австралии, который всю жизнь прожил в своем городе и думает, что батат — это вид устриц. И в довершение всего, когда пытаешься что-то узнать о бедных, ни в чем не повинных темнокожих жертвах, которых вы медленно сводите в могилу туберкулезом и коклюшем… — Он запнулся и выругался про себя. И как эти слова сорвались у него с языка, ведь он не хотел говорить такое.

Выражение лица Энтони Найала не изменилось. На щеках, возможно, проступил легкий румянец, но взгляд его был все так же спокоен.

— Почему мы живем здесь, одному богу известно, — продолжал Вашингтон более мягким тоном. — Нам давно уже надо было сложить чемоданы и бежать из этих мест.

— Почему же вы не возьмете отпуск, Вашингтон? Что-то мешает, а?

Упоминание об отпуске, который он не мог взять, всегда выводило его из себя. Позабыв о вежливости, он запальчиво сказал:

— А почему я должен брать отпуск?