– Считать себя застрахованной от обвинения в ментальном изнасиловании, – буркнул Анар.

– Мне по силам заглянуть в твои мысли, но, при всём моём сианайстве, высока вероятность, что ты это заметишь. И как это будет выглядеть? Мало того, что я ни с того ни с сего свалилась тебе на голову, так ещё тут же принялась в твоей голове копаться.

– Своими маленькими грязными лапками, – подсказал Анар, глядя на Алу так, будто у неё выросло третье ухо.

– Я дорожу тобой, – проигнорировав его шутливый тон, с чувством сказала сианай.

– Я тоже дорожу тобой. И именно поэтому я не против такого Пути и того, чтобы ты лезла мне в голову…

– Грязными лапками, – в свой черёд вставила Аниаллу; она наконец улыбнулась, и от этой улыбки им обоим стало значительно легче.

– Ну, лапки лучше предварительно продезинфицировать. А то мало ли что! – Анар помолчал и, посерьёзнев, добавил: – Я люблю тебя, доверяю тебе и хочу, чтобы ты видела меня так же ясно, как я вижу тебя.

– И… тебя не пугает, что это навсегда?

– Есть вещи, которыми невозможно пресытиться. Посмотри и сама увидишь.

Аниаллу прикрыла глаза и посмотрела . Он не лгал ни ей… ни себе. Он почувствовал связь между ними задолго до того, как она впервые произнесла слово «Путь», говоря о любви между существами. Ощущение прочности этой связи ничуть не пугало Анара, оно лишь несколько притупляло остроту его чувств, превращая страсть в блаженную, безмятежную нежность – спокойную и немного горделивую.

– Вот как всё славно устроилось, – сказал Анар, когда Алу медленно, словно пробудившись от глубокого, сладкого сна, подняла увлажнившиеся ресницы. – А я-то уж было начал жалеть, что ты оказалась тал сианай, а не служанкой моей матери.

Аниаллу недоумённо дёрнула ухом, а потом, вспомнив, с какой целью Амиалис подсылала к Анару своих помощниц, рассмеялась:

– Помнится, ты напророчил нашему царственному союзу не самое радужное будущее: я – в могиле, ты – в дурдоме.

– Дурхраме, – поправил Анар. – Думаю, трагический финал только придал бы нашей истории очарования. Какой был бы роман! Эх, Амиалис, Амиалис… Приятно было обнаружить, что хотя мать и подвела, о наших судьбах позаботилась гораздо более опытная сводня. Вот. Я сознался. Теперь можешь считать меня мерзким приспособленцем.

– Ты и вправду можешь быть очень мерзким, – сказала Аниаллу и, склонив голову набок, посмотрела на Анара с такой нежностью, что у него закружилась голова.

Нагнувшись, он ласково потёрся кончиком носа об её переносицу.

– А ещё я могу быть въедливым, занудным, рассеянным и… склонным к самокопанию. Клещом-меланхоликом.

Аниаллу провела щекой по его щеке и, касаясь губами кромки уха, промурлыкала:

– Летающий клещ-меланхолик и философствующая мокрица с раздвоением личности. Мы с тобой определённо друг друга стоим.

Хрюкнув от смеха, Анар легонько цапнул её за порозовевшую шею и прижал к груди свой ненаглядный Коготь Карающий.