Аниаллу кивнула.

– Отсюда вопрос – что могло тебя так смутить? Возможно, в тот момент ты поняла, что кто-то другой оказал на меня некое влияние.

– Можно придумать тысячу причин… – быстро проговорила Алу.

– Но верна-то только эта, не так ли? – довольно улыбнулся Анар.

Сианай промолчала.

– Прекрасно. Осталось только установить, что именно это было за вмешательство. Что мы имеем? Раны, нанесённые мне твоими когтями, заживали в два этапа. Сначала они затягивались так, будто я сам оцарапал себя, без всяких световых эффектов и сверхъестественных ощущений, если не считать эдакой блаженной истомы, будто ты не оцарапала меня, а поцеловала. Моё излечение вогнало тебя в краску, и ты поспешила воспользоваться своими чарами тал сианай. На этот раз синий свет и ощущение снисхождения божественной благодати присутствовали.

– Ты очень наблюдателен, – вздохнула Алу.

– И я спрашиваю себя, свидетельством чего может быть способность исцеляться от ран, нанесённых Когтем Карающим? – воодушевлённо продолжал Анар. – Вероятно, какого-то особого Пути.

– Анализ крови на Путь? Забавно, – выдавила Аниаллу.

– Забавно, – кивнул Анар. – Это вообще всё охвостеть как забавно. Но только не для тебя. Ты терзаешься , а значит, в этом особом Пути есть какой-то подвох. Причём подвох этот тебе таковым не кажется – иначе ты не смутилась бы, а преисполнилась негодования, как тогда, когда узнала о том, что мать украла мою память. Но ты уверена, что я, в силу болезненного драконьего свободолюбия, выгоды своей от этого предопределения уразуметь не смогу.

– Думаю, слово «выгода» тут не совсем подходящее… – попыталась вставить слово Алу.

– И последний момент, – «добил» её Анар. – Моя вышеупомянутая истома и степень твоего вышеозначенного же смущения наводят на мысль, что это предопределение касается нас обоих.

– Какая вопиющая, бесстыжая, возмутительная наглость, – отведя глаза, пробормотала Аниаллу, и Анар вдруг почувствовал себя странно взрослым рядом с этим… священным котёнком.

Да, именно священным котёнком, который внушает благоговение своей богоизбранностью, способностью проводить в мир благодать Аласаис, но в то же время остаётся котёнком, сующим лапы в жаровни с благовониями и боящимся уборщиков-рабов.

– Ты и вправду думаешь, что я впаду в истерику, узнав, что у нас с тобой общий Путь?

– Не в истерику, а в ярость, – вздохнула Аниаллу.

– Поразительно. Скажи, это моя… драконовость не позволила тебе заглянуть в мою душу – увидеть, что я хоть и полудракон, но всё-таки не полудурок?

– Нет. Будь я простой алайкой, она, конечно, помешала бы… но я не простая алайка.

– Это уж точно, – многозначительно сказал Анар. – И что же тогда не даёт Твоему Богоподобию развеять тяжкие сомнения? Тем более что я совсем не возражаю.

– Драконы – существа непредсказуемые. Хотя сейчас ты кажешься мне даже большим алаем, чем я сама, я не могу…