Марк со скуки предложил послушать музыку. Я, конечно же, согласился, только теперь без страха и волнения за собственную жизнь. Тени не появлялись целые сутки.
– Она одна из лучших. Надеюсь, тебе понравится. Тебе не может не понравится!
Марк играл на пианино с лучащимися глазами. Отложив книгу, я глядел в потолок, думая о маме.
Она продала по низкой цене любимую коллекцию книг с толкованиями предсказаний и оставила лишь две колоды древних карт. Я представлял, как ей было грустно расставаться с дорогими душе предметами. В следующий четверг мы должны были отнести в ломбард витую золотую цепочку, подаренную папой на годовщину медной свадьбы.
Голос Марка внезапно зазвенел в тишине. Покой мне только снился.
– Ну, как?
– Да, нравится.
– Всего-то?
– Кажется, я немного отвлёкся, – признался я виновато.
– На что? Хорошо, неважно. Я не в обиде. Зато размялся, – проговорил он огорчённо.
Я всё равно поблагодарил его за игру. Мы попрощались, когда вернулась Ольга Николаевна. Всё же, я сильно обидел Снежкина.
По прошествии шести игр на пианино Марк почти привык к моему обществу. Я был достаточно пытлив и любил задавать вопросы. Мы ежедневно посещали библиотеку, находили там изрядно обшарпанные книги и, утопая в густом ковре, читали с выражением по абзацу под бледной лампой. Марк читал невдумчиво на животе и, передавая томик мне, поворачивался на широкую спину и размётывал нелепо руки. Набросанные угольным карандашом и пастелью рисунки, которые я приносил, доставляли ему несказанное удовольствие. Он прищуривался, вертел листы и озадаченно рассматривал их, как видный живописец, обладающий солидным опытом.
Радость творчества тесно сблизила нас.
Глава третья
ВДОХНОВЛЁННЫЕ КЛАВИШАМИ
Впервые я навестил Снежкина на осенних каникулах. Я познакомил его с мамой, как закончилась первая четверть, и она, к удивлению, оказав радушный приём гостю, вскоре пустила меня к нему на целый день.
Дом, в котором жил Марк, вырастал одиноко на отшибе коттеджного посёлка. С одной стороны проходил извилистый путь к добротным бревенчатым домам, а с другой темнел бескрайний лес с его разнообразными обитателями. Он был особенно сумрачен и глух в ноябре, когда с деревьев осыпались сочные краски, и торчащие травы поникли под серым безликим небом.
Мне представился случай пообщаться с родителями Снежкина.
Отец его был человеком необычайно серьёзным и любезным. Сергей показал собрание рукописных сочинений на древнегреческом языке и коллекцию быстроходных кораблей, выставленных на всеобщее обозрение по закупоренным бутылкам. Он сыпал беспрерывно устаревшими терминами, а я кивал энергично, любуясь полотняными треугольными парусами.