Сведения из китайской книги «Бэньцао» о том, что окаменевшими крабами лечат глаза, имели широкое хождение. В частности, в арабском сочинении X в. «Чудеса Индии» это средство упоминается как лекарство от глазных болезней: «Есть остров на Сенфском море[119]; почва его имеет ту особенность, что попадающие на нее раки превращаются в камень. Этот камень известен в Ираке, куда он вывозится, да и во всем мире; он употребляется как средство против глазных бельм и у лекарей называется „речным раком“» (Бузург ибн Шахрияр, с. 109).
Врач Ибн Сина разъясняет, о каких окаменевших раках идет речь: «Саратан бахри — рак морской. Сущность. Когда говорится „морской рак“, то мы разумеем под этим не всякого рака, водящегося в море, а только один особый его вид, у которого все органы каменисты. (Один человек, словам которого мы верим, говорил, что этот рак в Китайском море выходит из морской воды и входит в другую, не морскую воду, около моря. Как только он войдет в эту воду или когда выйдет из [морской] воды, он погибает и становится твердым, каменным. Об этом мне рассказывал человек, неоднократно видевший такое явление в Китае.) Действия и свойства. Жженый морской рак более разрежен, чем прочие жженые [вещества]. Косметика. Жженый морской рак чистит зубы, сводит веснушки и кровоподтеки. Язвы. Жженый рак сушит язвы и помогает также от джараба. Органы глаза. Мясо [морского рака] препятствует слезотечению, а с солью им стирают крыловидную плеву. Из него изготовляют глазное лекарство, которым стирают с век трахому. Оно очень проясняет глаза» (Ибн Сина. Канон. II. 485).
Анонимный автор персидской космографии «Чудеса мира», побывавший на берегах Красного моря в 1216-1217 гг., описывает морскую улитку (Aplysia depilans L.), которая носит название «морской заяц». Плинию подобная раковина была известна под тем же самым названием — lepus marinus[120]. Окаменелости, напоминающие по форме «раков» и «зайцев», использовались в качестве лечебных средств. Согласно классификации Ибн Сины, «морской заяц» принадлежит к разновидности животных, все тело которых убивает или вызывает разрушение (Ибн Сина. Канон. IV. 6. 1. 2). То, что по форме было диковинкой для путешественника, для врачей являлось специальным медицинским препаратом.
Аноним пишет: «В шестьсот тринадцатом году, когда я, раб, совершал путешествие в Хиджаз, я достиг берега Египетского моря. У людей, которые там жили, я спросил: „Какие диковины есть [в вашем] море?“. Они ответили: „Камни в этом море похожи на раков, больших и малых. Так, будто они [некогда] были [настоящими] раками, а [потом] окаменели. Их называют морскими раками и используют в глазных лекарствах. Очень помогает“. От этих же людей я слышал, что в том море, где добывается жемчуг, морские камни, крупные и мелкие, весом в один дирхем, в десять или в сто дирхемов, — все имеют форму зайца. Называют камень арнаб ал-бахр[121]. Он — точно такой, как спящий заяц. Камень этот — морская раковина. В книгах я встречал объяснение его свойств» (Чудеса мира. 46).
Книга, на которую ссылается анонимный персидский автор, скорее всего, относилась к лечебникам. Свойства этой раковины описывает ал-Бируни: «Арнаб бахри — „морской заяц“. Он относится к числу черепковых, как моллюски и тому подобные. Говорят, что это каменистые куски красноватого цвета, в полости [раковины] которых имеется нечто похожее на клешни рака. Он убивает, вызывая язвы в легких. Если прикладывать его в виде лекарственной повязки, то он снимает волосы. В Китаб ал-ахджар, приписываемом Аристотелю, [сказано]: голова „водяного зайца“ каменная. Если он встречает мясо, на котором нет волоса, то прилипает к нему и отрывает его [от тела], не вызывая кровотечения. Павел говорит, что речная раковина заменяет морского зайца» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 28).
Морской заяц хотя и считался диковинкой, между путешественниками и врачами царило единогласие при описании этого предмета. Имеется и исключение из правила. В космографии Закарийи ал-Казвини изображена рыба с головой зайца. Текст, сопровождающий миниатюру, сочетает взаимоисключающие сведения: сначала говорится о рыбе, а затем приводится цитата из книги Ибн Сины, которая не дает ни малейшего повода для изображения рыбы. В каком-то смысле перед нами одна из тайн средневекового сознания, устанавливающего особые связи между текстом и рисунком. Вот что говорится в космографии: «Морской заяц. Тварь, чья голова похожа на голову зайца, а тело на тело рыбы. Сказал Ибн Сина: „Это животное, имеющее раковину, слегка красноватое. Между его створками находится вещество, похожее на листья ушнана, им очищают веснушки и лишай. Его сожженной головой наращивают волосы. При каталепсии применяется с жиром медведя, также и при болезни бороды. Приложенный в виде повязки на рану, снимает волосы. Делает ясным взор посредством повязки и сурьмы. Считается, что яд его убивает, вызывая язвы в легких» (Zakariyya al-Qazwini, с. 127).
«Морской заяц» и «речной заяц» упоминаются в византийском медицинском трактате в разделе «Взаимозаменители Галена», где речь идет о различных лекарственных препаратах, однако переводчик оставил без объяснения этот пассаж (Медицинский трактат, с. 143). Опираясь на изложенные материалы, можно утверждать, что моллюск Aplysia depilans L., известный со времен Плиния и Диоскорида в качестве лекарственного вещества, не был забыт в Средние века и вошел в арсенал византийской и арабской медицины. Это предположение подтверждает и отрывок из «Шестоднева» Иоанна Экзарха Болгарского. В «Шестодневе» говорится о сотворении различных морских животных, призванном показать силу Творца: «Ибо не только рыбы-мечи и рыбы-пилы, и морские собаки, и рыбы-молоты страшны, но и жало ската-хвостокола, даже если он мертвый, не менее страшно. И морской заяц не менее страшен, так как приносит скорую и неизбежную смерть. Таким образом, Творец постоянно призывает тебя к бдительности, чтобы ты, имея надежду на Бога, с его помощью избежал вреда, который бывает от этих животных»[122]. В примечании к этому переводу Г. С. Баранкова пишет: «В тексте Шестоднева заяць морьскый, то же словосочетание в греческом оригинале. Трудно сказать, какая рыба имеется здесь в виду»[123]. «Морской заяц», несущий скорую и неизбежную смерть, вовсе не рыба, а описанный выше моллюск.
§ 40. Ожившая глина
В средневековых рассказах о диковинках Египта сообщается: «Есть место, которое называют Катул. Там находится пещера. Вниз капает вода, земля превращается в глину, из глины появляется мышь. Абу-л-Му’аййад рассказывает: „Я видел человека, который сказал: Я проходил там. Когда дошел до того места, увидел мышь, половина ее [тела] была из глины, другая половина из плоти. День спустя она вся стала плотью“. Он же сказал: „Я рыл там щель, увидел змею. Она появилась. Половина ее [тела] имела мясо и кожу, половина была из глины и камня“» (Чудеса мира. 68). Ал-Джахиз, написавший книгу о животных, утверждает, что сам был свидетелем такого случая. «Абу Осман ал-Джахиз рассказывает, что он видел в Укбаре комок глины, половина которого превратилась в часть тела мыши, а половина осталась, как была, комком глины, который еще не превратился [в мышь]. Многие люди рассказывали мне в Джурджане, что они тоже видели там нечто подобное» (ал-Бируни. Хронология, с. 244).
Рассказы очевидцев об ожившей глине являются отголоском древней космогонической идеи, согласно которой некогда все живые существа родились из влажной земли.
Римский писатель Диодор в первой книге своей «Исторической библиотеки» сообщает о теории египтян (сведения заимствованы из египетской космогонии Гекатея), согласно которой род человеческий начал свое существование именно у них. Человеческие существа, так же как и птицы, животные, пресмыкающиеся и рыбы, родились из влажной земли в результате брожения под воздействием солнечных лучей. Со временем земля оказалась уже неспособна сама производить животных. Далее Диодор приводит любопытный пример: «К тому же в ответ на сомнение в свойстве земли производить все живое, что приписывают ей эти натуралисты, последние ссылаются на природные явления, еще и сегодня наблюдаемые в Фиваиде: как только воды Нила после обычного наводнения отступают, солнце, согревая землю, вызывает то там, то здесь гниение почвы, и вот на поверхности ее появляется огромное количество мышей. Таким образом, говорят эти натуралисты, земля, высыхая под воздействием окружающего воздуха, и должна была в начале мира произвести различные виды животных[124]. (...) Они чрезвычайно уверенно настаивают на этом частном примере с мышами, которые, по их словам, прямо поражают всех видевших это явление: ведь, по их наблюдениям, эти животные обнаруживают поверх земли половину своего тела, уже образованного и живущего, в то время как другая половина все еще удерживает характер тины, в которой она возникла» (Диодор Сицилийский. I. 10).
Античные авторы, писавшие о Египте, не могли обойти эту тему. Римский географ Помпоний Мела повторяет общеизвестные сведения: «Нил не только проходит через Египет, но и орошает его, разливаясь во время летнего солнцестояния. Вода его чрезвычайно способствует рождению и очень питательна. Не говоря уж о том, что она кишит рыбой и производит на свет таких огромных диких животных, как гиппопотамы и крокодилы, она вливает жизнь даже в комья земли и превращает их в живые существа. Доказательством этого может служить то, что когда разлив прекращается и река возвращается в свое русло, на влажных полях остаются особые существа: они еще не оформились и только становятся живыми. Одна часть тела их уже успела сложиться, а другая состоит еще из земли» (Помпоний Мела. I. 9). Отголосок этой темы слышен в этимологических исследованиях Исидора Севильского: «Мышь (mus) — крохотное животное, имеет греческое имя, от которого пошло и латинское. По мнению других, имя „мышь“ означает, что она рождается из сока (humore) земли, ведь мышь происходит из земли, так же, как и „почва“ (humus)» (Исидор Севильский. Этимологии. XII. 3. 1).
Общая теория происхождения существ из разных сред изложена Секстом Эмпириком: «Одни из живых существ рождаются без смешения полов, другие же от их соединения. Из тех, которые рождаются вне смешения полов, одни происходят от огня, как те маленькие животные, которых мы видим в очагах, другие же от испорченной воды, как комары, третьи из бродящего вина, как муравьи, четвертые из земли, как мыши, пятые из ила, как лягушка, шестые из грязи, как черви, седьмые из ослов, как жуки-скарабеи, восьмые из овощей, как гусеницы, девятые из плодов, как орехотворки из диких фиг, десятые из гниющих животных, как пчелы из быков или осы из лошадей» (Секст Эмпирик. I. 41).
Не все античные авторы принимали на веру теорию египтян о зарождении мышей во влажной земле. Диоген Лаэртский излагает учение Пифагора, в котором отрицается самозарождение: «Живые существа рождаются друг от друга через семя — рождение от земли невозможно» (Диоген Лаэртский. VIII. 28). Удивительно другое — каким образом идея древних египтян о порождающей силе земли превратилась в средневековые рассказы о диковинках.
§ 41. Шкура саламандры
Легендарная саламандра и асбест обладают одним и тем же свойством — они не боятся огня. Сицилийский мусульманин ‘Али ал-Харави во время извержения вулкана Этна в 1175 г. проверил слух о том, живет ли в огненной лаве саламандра. Наблюдение положительных результатов не дало. Виртуальный двойник реальной саламандры (у них общее лишь имя) повелевает стихией огня. Никто не видел это чудесное животное. Однако ткань, изготовленная из его шкуры, была доступна взору. Несгорающая ткань, как редкая диковинка, предназначалась в дар государям (см.: ал-Бируни. Минералогия, с. 189). Речь идет об асбестовой ткани, которую в литературе о чудесах мира называли саламандровой. Само же существо в арабо-персидских источниках иногда представлялось птицей.
В «Книге сокровищ и даров» Рашида ибн аз-Зубайра, чиновника фатимидского ведомства внешних связей, говорится о сокровищах дворцов халифа Мустансира (1036-1094). Халиф распродавал свои богатства, чтобы расчитаться с тюркскими наемниками. «И обнаружены были платки из пуха с тела феникса, а это птица, из пуха с тела которой ткут платки, которые не сгорают в огне. Длина их — девять пядей, и были они в числе проданного из хранилищ дворца. Купили их по дешевой цене какие-то странствующие купцы, и требовали их еще, но предложить более было нечего» (Ибн аз-Зубайр. 401).
«Саламандра живет и спит в огне, и огонь не сжигает ее. Из ее перьев шьют головные уборы для государей и делают фитили для светильников. [Фитили] держат в масле, и они горят. И сколько бы ты ни жег [светильник], фитиль не сгорит. В Мекке я видел четыре шапки из перьев саламандры. Когда шапка становилась грязной, ее бросали в огонь, и она выходила из огня чистой» (Чудеса мира. 171). Поразительным образом автор космографии не догадывается, что он уже включил в свою книгу описание этого предмета: «В Индии есть город, в нем находится камень. Если положить камень в огонь, он будет гореть словно светильник. Сколько бы камень ни находился в огне, он будет гореть как свеча и освещать [все вокруг]» (Чудеса мира. 246).
Младший современник Марко Поло, арабский писатель ‘Абд ар-Рашид ал-Бакуви (XIV в.), составил космографию, где говорится о чудесах всех областей мира. В книге есть рассказ об огненной крысе, названной саламандрой. Обитает она в Гуре — горной области в верховьях рек Герируд и Гильменд, ныне — одна из провинций Афганистана.
«Ал-Гур — область между Гератом и Газной. Населена. В ней много источников и садов. Она очень плодородна. Горы Ькружают ее со всех сторон подобно крепости. Река Герата пересекает ее. Это очень холодная область. Там есть саламандра — животное, подобное крысе. Она входит в огонь, но не горит. Из ее шкурки изготавливают салфетки для государей. Когда они загрязняются, их бросают в огонь, и они очищаются от грязи» (ал-Бакуви. IV. 87).