— Каролина, не поверишь, — брови брюнета взлетели на лоб, — это единственный вопрос в моей жизни, не имеющий для меня никакого значения.

Мы ехали в кромешной тишине долгое время, пока я задумчиво рассматривала Орлова, пазлы в голове наконец сложились. Не выдержав террора, Владимир первым вопросительно скривился. «О чем ты думаешь?» — отчетливо читалось по его мимике, иногда поражающей меня своей подвижностью, а порой — каменностью.

— Мы ведь безумно похожи, Владимир, — резюмировала я, скорее для себя, чем желала делиться с мужчиной. — У нас разные истории, мы родились в разные эпохи. Ты мальчик, я — девочка, и все же… Я вижу в тебе свое отражение.

Он долго смотрел на меня в недоумении, а после рассмеялся. «О чем таком она толкует?» — прочла в снисходительном качании головой, что побудило продолжить импульсивнее:

— Все время ты жил не ради себя, а ради семьи. Валентина, Марк — они были на первом месте. Главные мотиваторы твоего усердного ежедневного труда. Лично тебе не нужно все это, — обведя ладонью вокруг роскошный салон, могла лишь предположить, во сколько обошлась Орлову прошивка салона в короткие сроки. — Это нужно было им. Это объясняет, почему Валентина смогла провернуть все это… Ты не держал ее на мушке и всецело доверял, несмотря на сложности ваших личных отношений.

Он молчал долго, будто злился на меня, а после наконец отчеканил по слогам, словно умалишенной:

— Каролина, мои родители были богаты. Бабушки и дедушки — тоже. Прабабушки, прадедушки… Так до пятого колена. Что ты вообще обо мне знаешь?

— Что ты продал бизнес отца после его смерти и вбухал все деньги в инвестиции. Слабенький, по мнению многих вокруг, проект. То, над чем ты усердно трудился, и принесло тебе достаток, — было чем ответить мне, складывая руки на груди.

— Ты читала про меня? Удивительно, — хмыкнул тот, хмурясь и отворачиваясь к окну. — Люди, которые делают все ради семьи, не станут уводить жену сына. Я сделал это лишь для собственного эго. Потому что мог. Потому что хотел.

Я задохнулась от безумного желания в его голосе, вызывающего мурашки в самых неожиданных местах. Дыхание перехватило, голова закружилась, виски взмокли. Прочистив горло, я заставила себя прошептать:

— Возможно, это твой первый раз… Когда ты сделал что-то исключительно ради себя, наплевав на мнение остальных вокруг.

— Похоже, — рассмеялся Орлов, почесав бороду, — мне придется платить тебе за личные консультации психолога. Верно? — я закатила глаза, тяжело вздыхая. «Он не готов слышать то, что я о нем думаю!» — решила я наконец и, замолчав, отвернулась к окну, когда недовольный голос заставил замереть: — Не романтизируй меня, Каролина. Не стоит делать себе хуже.

Три минуты тишины мне понадобилось, чтобы позволить себе ослушаться прямого приказа:

— Тогда я просто скажу тебе спасибо, что спас нас с ребенком.

— Твоей жизни ничего не угрожало в любом случае, — прохрипел Орлов, сверля взглядом мой профиль.

— Я бы не смогла жить, — рука упала на живот, легкие предательски сжались, — без него.

Орлов ничего не ответил, а я продолжила изучать обочину дороги, считая вывески и проходящих мимо людей. Авто словно намеренно ползло с нечеловеческой скоростью, больше напоминающей черепашью. Бедный водитель наверняка с ума сходил, когда его новомодную лошадку класса «люкс» обогнали парочка тракторов и даже одни «Жигули».

Наш путь лежал через загородный парк аттракционов, ведущий прямиком в террариум и кинотеатр. Прямо у высоких железных ворот милая девушка в розовом воротнике продавала сладкую вату. До беременности я терпеть не могла все с сахаром, а теперь одна лишь мысль заставила облизать губы и сглотнуть истекающие от внезапного приступа голода слюни.

— Останови, — Орлов ударил ладонью по отделяющей нас с водителем стене, — Передай охране, чтобы вышла с нами.

— Что? — не поняла я, когда Владимир распахнул двери и помог мне выбраться на землю. — Разве мы не домой?