— Это почитатели Бастет.

— Я не думаю, что мы подвергаемся такой уж страшной опасности, как ты полагаешь, Ата, — сказал Унис. — Наши паруса пока спущены, и птицы просто пролетят между мачт.

— Это верно, но многие из них упадут, сгорев на лету, и подожгут палубу. Они точно рассчитали длину шнура с горючей пропиткой, привязанного к хвосту каждой птицы. Видишь, некоторые огоньки уже начали падать?

— Надо быстрее заканчивать с водорослями, — сказал Миринри. — Если нам удастся освободить лодку раньше, чем долетят птицы, нам нечего будет бояться.

— Много еще осталось? — крикнул Ата эфиопам.

— Несколько ударов — и все!

— Поторопитесь, птицы приближаются.

В этот момент Нефер, стоявшая молча и не спускавшая глаз с Миринри, вдруг подала голос.

— Я пошлю проклятие на летающих вестников, — сказала она. — Исида, великая богиня волшебниц, услышит меня и отведет от нас эту новую опасность.

По губам юного фараона скользнула недоверчивая улыбка.

— Попробуй, — сказал он.

Прекрасное лицо Нефер преобразилось, в глазах снова вспыхнул странный огонь, так поразивший Миринри. Она бросилась на корму, одним прыжком взлетела на фальшборт и протянула руки к огненной воронке, уже подлетавшей к прибрежным пальмам. Огоньки один за другим начали падать в мокрый папирус, даже не успев погаснуть. А колдунья крикнула звонким голосом:

— О Исида, богиня всех волшебниц, приди ко мне и огради нас от опасности, которая угрожает юному Сыну Солнца. Приди, Гор, со своим соколом! Он мал, зато ты велик! Он слаб, но ты можешь дать ему силу, и он рассеет коварных птиц, готовых наброситься на нас. Богиня скорби и бог скорби, богиня мертвых и бог мертвых, спасите своего сына, ведь в его жилах течет кровь Гора. Я вошла в огонь, я вышла из воды, и я не умерла. О Солнце, пусть язык твой заговорит! О Осирис, заступись, яви свою силу. Придите все, избавьте нас от опасности, спасите юного фараона. Бог скорби, богиня скорби, бог мертвых, богиня мертвых, придите!

Произнося эти слова, колдунья дрожала всем телом, словно какая-то таинственная сила заставляла вибрировать ее плоть. Длинные черные волосы, рассыпанные по плечам, вдруг зашевелились вокруг стройной шеи, как змеи, а браслеты и ожерелье мелодично зазвенели.

Миринри глядел на нее с изумлением и никак не мог понять, создал ли эту девушку добрый бог или гений зла. Но в его взгляде было не только изумление, в нем было восхищение.

— Эта девушка стоит той дочери фараона, что околдовала меня, — прошептал он вдруг.

Он произнес эти слова так тихо, что его не услышал даже стоявший рядом Ата, но колдунья медленно повернулась к нему, и ее лицо озарила улыбка. Потом она выпрямилась, и от этого движения ее скульптурное тело ясно обрисовалось под прозрачным цветным калазирисом. Подняв глаза к звездам, она тоже тихо прошептала:

— Умереть так умереть, ну и что? Сойти в царство мрака, зато с поцелуем Сына Солнца на губах!

Громкий крик эфиопов вырвал Миринри из благоговейного состояния и заставил вздрогнуть Ату и Униса.

— Проход открыт!