— Заставить его возобновить осаду города. Войска уже восемь дней бездействуют, и они ропщут.

— Ну да, мы это заметили, — сказал Перпиньяно. — Может, великий визирь заболел?

— Да нет, он в добром здравии. А вот сердце его в цепях.

— Что ты хочешь этим сказать, Эль-Кадур? — спросил Капитан Темпеста.

— Его очаровала девушка-христианка из Канеи. Визирь в нее влюбился, и не исключено, что это по совету красавицы он дал нам передышку.

— Разве женские глаза могут иметь такое влияние на жестокого воина? — заметил лейтенант.

— Говорят, она удивительная красавица. Однако я не хотел бы оказаться на его месте, ибо все войско требует ее казни, потому что считает ее единственным препятствием военным действиям.

— И ты думаешь, визирь подчинится требованиям своих солдат? — спросил Капитан Темпеста.

— Вот увидите, он не осмелится упорствовать, — ответил араб. — У султана повсюду свои шпионы, недаром он сразу узнал о недовольстве среди воинов. Он не преминет послать главнокомандующему шелковый шнурок, а вы знаете, что это означает: либо встать по стойке смирно, либо повеситься.

— Бедная девушка! — с сочувствием воскликнул Капитан Темпеста. — И что же дальше?

— Когда красавица прекратит свое существование, можете сразу ожидать бешеного штурма. Орды мусульман устали от долгой осады, они, как бурное море, обрушатся на Фамагусту и все сметут на своем пути.

— Мы будем готовы встретить их так, как они того заслуживают, — сказал Перпиньяно. — Наши шпаги и кирасы крепки, и сердца наши не дрогнут.

Араб с тревогой посмотрел на герцогиню, покачал головой и произнес со вздохом:

— Их слишком много.

— Ну, по крайней мере, они не двинутся на штурм города неожиданно.

— Я всегда сумею вас вовремя предупредить. Мне вернуться в турецкий лагерь, господин?

Капитан Темпеста не ответил.

Облокотившись о парапет, он вслушивался в грозные крики осаждавших и беспокойно вглядывался в мириады факелов, лихорадочно двигавшихся вокруг шатра великого визиря.

В этом гуле, похожем на шум моря в штормовую погоду, ясно выделялись тысячи голосов, которые ритмично скандировали:

— Смерть рабыне! Выдайте нам ее голову!