– Сложные характеры?

– Отец, да. Очень сложный человек. А у матушки материнский инстинкт отсутствует напрочь. Такое иногда случается. Я ее не виню. Она всегда хотела для меня лишь лучшего. Заботилась как умела. Мечтала, что я стану светской дамой при дворе Императора однажды. Считала, что жизнь адепта не для женщины. А отец, наоборот, хотел, чтобы я посвятила свой дар Академии. Когда он понял, что я – окулус, чуть с ума от радости не сошел.

– И в итоге ты пошла по его стопам, – заключил колдун.

Он сидел к Гвин вполоборота. Уже не такой мрачный и будто даже заинтересованный ее рассказом.

– В итоге в пятилетнем возрасте я оказалась в воспитательном доме. – Адептка наморщила нос. – Знаешь, что это за место? Это как сиротский приют, только для детей, у которых жив хотя бы один из родителей. Туда обычно отправляют своих отпрысков пьяницы, дамы легкого поведения и совсем бедняки. И вот отец заявил маме, что не заберет меня, пока она не согласится устроить меня в Академию.

– И мама уступила? – предположил колдун.

Это семейство все больше и больше озадачивало его.

– Мама сказала, что пусть лучше дочь растет в воспитательном доме, чем в Академии Чародейства. – Гвин зло улыбнулась, обнажая острые клыки. – Пусть вырастет обслугой или шлюхой.

– Какая у тебя заботливая матушка, – колдун скрестил руки на груди, – и кто же сдался первым?

– Никто. – Гвин протянула ладони к догорающему костру. – Оба были слишком упрямы. Два месяца я проплакала в том чудовищном месте. Я не понимала, в чем провинилась. А потом просто пришла папина старшая сестра, тетя Керика, и забрала меня. А родителям сказала, если ребенок им не нужен, она меня забирает. Потому как своих детей у нее нет. И негоже разбрасываться такими славными маленькими девочками, как крошка Гвин.

Иврос тихо рассмеялся.

– Любишь тетю? – Он укоризненно покачал головой. – Что же к ней не отправилась?

– Люблю безумно. – Гвин поджала губы. – Но я не знаю, где она сейчас. Она уехала задолго до того, как отец с мамой отправились в плавание.

– А что в итоге родители? – Иврос поднялся и принялся закидывать остатки костра снегом.

– Помирились, – призналась женщина. – До сих пор живут душа в душу. Мама за отцом пойдет в пекло, если понадобится. Мы эту историю с воспитательным домом стараемся не вспоминать.

Гвин тоже встала. Поправила плащ. Натянула капюшон поглубже, заправляя под него волосы.

– Но ты вспоминаешь? – Иврос отошел в сторону.

Он отряхнул руки. Размял плечи так же, как утром, когда готовился сменить обличье.

– Я дважды в месяц навещала тот приют с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. – Она смущенно улыбнулась. – Помогала там чем могла. Некоторых детей мне потом удалось устроить на приличную работу подмастерьями. А двое даже пошли в Академию.

Ее лицо вновь стало печальным.