Возможна, разумеется, и другая периодизация, но эта принимается и используется большинством исследователей независимо от принадлежности к той или иной историографической традиции и наиболее полно учитывает общие для всех и отличные для каждого из обозначенных временных отрезков характеристики украинского общества.
Послевоенное восстановление, начатое еще в 1943 г. с принятием специального постановления Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) имело помимо прочего ту особенность, что политические приоритеты, провозглашавшиеся ВКП(б) для страны в целом, важнейшим из которых оставалась классовая борьба в новой ее исторической форме — глобального противостояния двух общественно-политических систем, диктовали очередность и способы решения послевоенных проблем.
Отношения со странами — партнерами по антигитлеровской коалиции, прежде всего с Великобританией и Соединенными Штатами Америки начали ухудшаться задолго до конца войны. А с ее окончанием начали явственно проступать очертания «холодной войны».
Первоочередными поэтому считались задачи восстановления промышленного потенциала, от которого зависел потенциал военный. Решение же социальных проблем, приобретших вследствие социальных экспериментов невиданного прежде масштаба и глубины, «большого террора» и войны колоссальные масштабы и хроническую форму, если и не откладывалось сознательно, то отступало на второй план в силу сложившихся конкретных исторических обстоятельств.
Условия жизни переживших войну людей в Украинской ССР, как, впрочем и во всех других союзных республиках, были очень тяжелыми. Миллионы людей остались без крова над головой и вынуждены были жить в подвалах и землянках. К началу декабря 1946 г. в республику возвратилось более 1 млн. 840 тысяч солдат и офицеров Красной армии. а всего на протяжении первых трех послевоенных лет — около 2,2 млн. Обеспечить жильем и работой всех этих людей в разоренной войной республике было нелегкой задачей.
Демоблизованные, репатрированные и реэвакуированные находили себе место, прежде всего, в селах. Сельское население в УССР в 1950 г. по сравнению с 1945 г. выросла на 34 % и составила 18,3 млн. человек. В то же время на восстановление сел и сельскохозяйственного производства капитальные вложения выделялись скупо, по остаточному принципу. Как и в довоенные годы именно за счет села, в расчете на то, что оно как-нибудь и само выживет, осуществлялись другие крупные восстановительные мероприятия. Между тем, село было разорено войной буквально до тла. В 1945 году УССР продала государству меньше чем в 1940 г.: зерна — почти в 2 раза, скота — в 4 раза, молока — в 3 раза. В колхозах не хватало рабочих рук, особенно квалифицированных работников и трудоспособных мужчин. Тяжелый физический труд лег на плечи женщин. Если в 1940 г. мужчины среди работоспособных колхозников в УССР составляли 49 %. то в начале 1945 г. — немногим более 20 %. Одним словом, расчет на самовыживание села до восстановления промышленного потенциала оказался повторением печального для него опыта «социалистической индустриализации» и с сегодняшней точки зрения выглядит большой политической ошибкой. Первые свидетельства этого не заставили себя долго ждать.
В 1946 г. на смену малоснежной зиме пришли самые засушливые за предыдущую половину века весна и лето. Установилась тридцатиградусная жара с минимальным количеством осадков. И озимые, и яровые культуры погибли. В республике начался голод. О причинах голода, его масштабах и помощи, оказанной УССР со стороны других республик СССР и союзного государства высказываются разные, порой противоположные суждения. Однако, в том, что такая помощь оказывалась, сомнений нет.
И те историки, кто относят голод 1946–1947 гг. исключительно на счет общей порочности советского социализма, как системы и политических ошибок, и те, кто относит их на счет объективных обстоятельств, подчеркивая масштабы и значение оказанной Украине помощи, находят подтверждение своим суждениям в выборочном анализе обстоятельств и подборе исторических фактов. На самом деле, как это чаще всего и бывает в реальной жизни, было сочетание и того, и другого.
При союзном правительстве по инициативе РСФСР для оказания помощи пострадавшим от засухи районам, в т. ч. Украины, был создан специальный фонд. Но в условиях послевоенной разрухи возможности такой помощи были ограничены, а «борьба за хлеб» велась теми же методами, что и в 1932–1933 гг.
Осенью 1946 г, начались репрессии, мало чем отличавшиеся от того страшного времени. Однако, если тогда крестьяне хлеб по понятным причинам скрывали, то теперь, изголодавшись за годы войны и рассчитывая на хороший урожай, украинские крестьяне весной 1946 г. что называется «вложились» и последними семенами и последними силами. Но в результате жесточайшей засухи и низкого агротехнического уровня урожайность зерновых не превысила 3,8 ц. с гектара, а в отдельных областях 1,4 ц. Некоторые колхозы на юге не смогли возвратить даже посеянное зерно. Валовый сбор зерновых культур оказался в три раза ниже, чем в 1940 г.
Подсобные хозяйства колхозников не были восстановлены после войны. Зерно в колхозах либо не выдавалось вовсе, либо в ничтожно малых количествах. В некоторых областях на трудодень выдавалось 50-100 г. зерна, и при этом план хлебозаготовок удалось выполнить по стране лишь на 60 %. В то же время, в 1946 г. за рубеж было вывезено — продано и поставлено в качестве помощи — 1,7 млн. т зерна. Все это, вместе взятое, привело к тому, что в южных и центральных областях почти 1 млн, человек умерли от голода и более миллиона были доведены до дисторфии.
Н. Хрущев так писал об этом времени в своих воспоминаниях: «… Пошел голод. Стали поступать сигналы, что люди умирают. Кое-где началось людоедство. Мне доложили, например, что нашли голову и ступни одного человека под мостом у Василькова (городок под Киевом). То есть труп пошел в пищу. Потом такие случаи участились… Я докладывал обо всем Сталину, но в ответ вызвал лишь гнев: «Мягкотелость! Вас обманывают, нарочно докладывают о таком, чтобы разжалобить и заставить израсходовать резервы».
Только весной 1947 г. УССР смогла добиться выделения 350 тыс. т зерна и 140 млн. рублей на бесплатное питание людей в пораженных голодом районах. Оказывала помощь и ООН. До апреля 1948 г. в республику поступило оборудования, техники, продуктов питания и товаров народного потребления на 189,3 млн. долларов США.
Голод 1946–1947 гг. по своим масштабам и последствиям не может быть поставлен в один ряд с голодом 1932–1933 гг., но природа его возникновения была той же. Государство, сосредоточив в своих руках практически все средства производства, ограничивая, а иногда и прямо подавляя индивидуальную хозяйственную деятельность, брало на себя слишком много прав, не неся почти никакой ответственности за последствия принимаемых решений. Государство объективно не могло видеть все, учитывать все потребности людей. Но, мало того, и те минимально жизненно необходимые потребности людей, о которых оно хорошо знало, в отсутствие контроля и механизмов влияния со стороны общества, оно часто и безнаказанно игнорировало.
В колхозах Украинской ССР в эти годы были попытки сделать более гибкой систему оплаты труда. В 1950 г. в 80,4 % сельхозартелей республики был введен новый порядок начисления трудодней. Наряду с основной оплатой трудодней по установленным расценкам за выполнение нормы, применялись дополнительные — за высокие производственные показатели. Однако к концу четвертой пятилетки оплата труда колхозников была все еще ниже, чем в 1940 г. В целом, и в других отраслях народного хозяйства почти весь прирост заработной платы приходился на разнообразные доплаты, а доля тарифа в зарплате упала до 40–55 %.
В 1946 г. Верховный Совет УССР принял «Закон о пятилетием плане восстановления и развития народного хозяйства УССР на 1946–1950 гг.». Возможности всеобъемлющего централизованного планирования не могли учесть все ближайшие и, тем более, отдаленные последствия принимавшихся решений. Сложно однозначно оценить, например, способы и последствия восстановления шахт Донбасса. «Численность рабочих Донбасса в 1945 г. составляла всего лишь 10 % довоенной… Благодаря прибытию на его шахты около 100 тыс. рабочих, в том числе 90 тыс. из РСФСР, в 1950 г. она составляла 119 % от довоенного уровня». Восстановить в относительно короткие сроки важнейшую для Украины отрасль ее промышленности без привлечения людей из других республик и, прежде всего, из РСФСР, было невозможно. Но в результате резко изменилась этносоциальная структура региона, что в свою очередь привело к трудностям, с которыми позднее столкнулась уже суверенная Украина, да и Россия.
Люди возвращались к разоренным войной очагам, на руины сел и городов. Но возвратились далеко не все. Многие оказались в лагерях. По сей день не прекращаются дискуссии об отношении к красноармейцам, попавшими в плен и гражданским лицам, оказавшимся на оккупированной территории или вывезенным на работы в Германию. Министерство обороны РФ опровергает утверждение о том, что И. Сталин якобы заявил: «У нас нет военнопленных, а есть предатели» и отрицает сознательное и целенаправленное истребление своих плененных военнослужащих. Из 1 млн. 832 тысяч военнослужащих, побывавших в плену, — утверждает МО РФ, — были осуждены за сотрудничество с врагом 333 400 человек. «Да, была тотальная проверка, — утверждает Министерство обороны РФ, — были фильтрационные пункты и лагеря, но сознательно и целенаправленно военнопленных никто не уничтожал».
По-видимому, так оно и было. Но к украинцам во время таких разбирательств было особое отношение. Лев Краснопевцев, проведший в лагерях десять лет. свидетельствовал, что «Там был будущий кардинал Римской католической церкви Иосиф Иванович Слипый, из западно-украинских руководителей церкви. Там были бендеровцы, прибалты, много украинцев».
К пособникам врага относились не только те. кто сотрудничал с оккупантами, но и те. кто имел отношение к украинским националистическим организациям. Показательна и типична, например, судьба уроженца Станиславской (в последствии Ивано-Франковской) области Евгения Грицяка. В годы оккупации он сотрудничал с молодежной националистической организацией. С приходом советской армии был мобилизован. Воевал на 4-м Украинском фронте, был несколько раз ранен. награжден боевыми медалями. Но в 1949 году его «разоблачили», он был приговорен к смертной казни, замененной 25-ю годами лишения свободы».
Мобилизация всех сил страны, самоотверженный труд людей, в том числе и коммунистов, руководителей разного уровня, сочетался с жестокостью и расточительностью по отношению к главному ресурсу — человеческому. Не были извлечены уроки из ускоренной коллективизации и советизации территорий, присоединенных к УССР в 1939 году, ставших, как уже отмечалось, если не причиной, то, во всяком случае, питательной средой для националистического движения — антифашистского и антисоветского.