Дома она оказывается позже, чем рассчитывала. Зашла еще в благотворительный магазин, где ей повезло отхватить не только отличные джинсы для беременных, но и вполне приличную блузку к ним. Еще и детскую книжку купила для малыша, про деревья. В голове не укладывается – то, что растет сейчас в ней, Мэдди, скоро станет настоящим маленьким человечком, который будет слушать, как ему читают, а потом и сам научится. Невероятно, но это так. Во что еще трудно поверить – наполовину он будет Андерсоном… Хотя в основном она все же думает о ребенке как о совершенно самостоятельном, отдельном от всех существе. Дети всегда словно чистый лист. Главное, чтобы ее малыш рос не в такой атмосфере отчуждения, как она. Всю жизнь с отцом Мэдди чувствовала себя ненужной, лишней.

– Артур? – окликает она, входя. Тишина. – Люсиль? Вы дома?

Похоже, оба вышли, хотя и ненадолго: из духовки доносится запах готовящегося ужина. Заглянув, Мэдди видит, что внутри жарится курица и запекается картошка. На столешнице великолепный пирог с посыпкой – вишневый, судя по выделившемуся из-под корочки темно-красному соку.

Поднявшись в свою комнату, Мэдди убирает купленную одежду, а детскую книжку ставит на полку. Надо будет потом показать Артуру и спросить его мнение – он ведь специалист по деревьям.

На столе рядом с мистером и миссис Гамбургер и фотографией матери Мэдди вдруг замечает что-то новое – симпатичную серебряную рамку где-то восемь на десять дюймов, с еще одним снимком мамы. Хотя нет, это тот же самый, только увеличенный и реставрированный. Теперь он стал куда четче. Девушка берет его и всматривается в счастливое, улыбающееся лицо, уверенно смотрящее в будущее, которое так и не наступило…

Откуда же взялась вторая фотография? Это Артур или Люсиль, больше некому. Не Гордон же. Или… может быть, папа? Нет. Артур, конечно.

Мэдди опускается на стул со снимком в руках. Чувства переполняют. Ей во многом куда легче, привычнее справляться со скорбью и разочарованием, чем с нежданным вниманием и любовью двух стариков. Все, что случилось за последнее время, так странно – ужасно странно. Сложно даже понять, где причина и где результат. Это как искать начало и конец в большой тарелке с горкой спагетти. Если бы дома было по-другому, пошло бы все иначе и в школе? А встретила бы тогда Мэдди Артура? Поступила бы в колледж искусств без помощи мистера Лейва? И научилась бы когда-нибудь так ценить пожилых и их заботу, не пожив здесь?

Снизу слышно, что оба старичка вернулись. Мэдди спускается встретить их.

– Вот и она! – восклицает Люсиль так, будто они ее искали. На самом деле всего лишь ходили за мороженым – в руках у Артура знакомый фирменный пакет в горошек.

– Спасибо за мамину фотографию, – благодарит Мэдди, чувствуя, как перехватывает горло. Наверное, это уже никогда не уйдет – стоит ей подумать о матери, и сердце будто стискивает.

– Это Люсиль придумала, – говорит Артур.

– Нет, моей идеей было увеличить фото Фрэнка, – возражает та. – Я так и сделала. Вырезала из школьного альбома, где тот в спортивной форме – такой красавчик! Глаз не оторвать! А потом Артур предложил сделать то же со снимком твоей мамы.

– Спасибо вам обоим.

– Есть хочешь? – интересуется Люсиль.

Это ее любимый вопрос – особенно если в ответ слышит «да». Тогда она перечисляет, что будет на обед или ужин, а подавая еду, повторяет еще раз. Например, кладет кусочек на тарелку и говорит: «Вот отличное куриное крылышко!»

– Да, очень, – отвечает Мэдди.

– Тогда оба идите мыть руки, а я пока накрою на стол. У нас сегодня жареная курица со свежим розмарином, шалфеем и тимьяном и печеная картошка, подрумяненная со сметаной и сливочным маслом. И салат «Цезарь», только я добавила в него припущенное яйцо – ребенку полезно. И традиционный вишневый пирог с ванильным мороженым.

Одним сентябрьским днем, когда Артур отправляется на кладбище, Мэдди, решив устроить перерыв, отправляется к себе. Она сидит за столом с заветной конфетной коробкой, когда в комнату без предупреждения врывается Люсиль.

– Печенье с орехами и клюквой! – провозглашает она, протягивая поднос с несколькими штучками на бумажных салфеточках. – Я придумала добавить к ним апельсиновую глазурь, получилось просто потрясающе!