Пэм перекинула сумочку через левую руку, а правую протянула Анджеле, которая застенчиво подхватила ее с довольным и немного смущенным видом.

Френсис проводила их взглядом, понаблюдав, как они уходят, о чем-то оживленно болтая, потом закрыла дверь и посмотрела на Пса.

– Чудеса в решете, правда? – обратилась она к собаке. – Боюсь, у тебя появилась соперница в борьбе за любовь моей тети.

Пес склонил голову набок, и Френсис решила вывести его на прогулку прямо сейчас. Ей не хотелось оставаться наедине со своими мыслями в пустом доме, и она решила навестить мать, которая не переставала плакать с тех пор, как Френсис рассказала ей всю историю.

Стоял ясный, безоблачный день, легкий ветерок навевал мысли о приближающемся лете. Френсис глубоко вздохнула и стала спускаться по ступенькам, но вдруг остановилась. Оуэн был уже на середине лестницы и выглядел так, словно не спал несколько дней. Не говоря ни слова, он преодолел расстояние между ними, притянул Френсис к себе и крепко обнял. Он уткнулся лицом в ее шею и долго не отпускал. Френсис закрыла глаза и вдохнула его запах.

– Никто не может запретить нам видеться время от времени, – сказал он, отстраняясь, как будто они только что закончили разговор. Он обхватил ее лицо ладонями, заглядывая в глаза. – Никто не может помешать нам… посидеть и поболтать в пабе… Никто не может помешать нам быть друзьями, правда?

– Правда, – согласилась Френсис. – Оуэн… – Она улыбнулась, коснувшись его щеки. – Все в порядке, любовь моя. Все в порядке.

– Нет. Мне этого не вынести.

– Все будет хорошо, правда. Я подожду. Я буду ждать.

– Не надо… я имею в виду… – Он покачал головой.

– Я знаю. Я все знаю. Тебе не нужно ничего говорить и не нужно беспокоиться обо мне. Ни о чем не нужно беспокоиться. Все будет хорошо.

– Обещай мне, – сказал он, снова обнимая ее, и в его голосе звучала мольба.

– Обещаю, – сказала Френсис.

– Я подвел тебя, я знаю, что подвел. Все эти годы тебе приходилось… нести все это в одиночку. Обвиняя себя, страшась рассказать правду. Я подвел тебя.

– Нет, это не так.

Они долго стояли обнявшись, как зачарованные, далекие от всего мира, пока Оуэн не успокоился; и Френсис стало ясно, что Пэм права: она сможет все это вынести. Она будет жить дальше, потому что время, которое она проведет без него, стоит тех мгновений, когда все будет так, как сейчас. Когда она сможет обнять его и полной грудью вдохнуть его запах. Ей будет трудно, но это лучше, чем целая жизнь с кем-то другим. Когда они наконец разъединились, Френсис опустилась на ступеньку, покрытую мхом и проросшими сквозь трещины колокольчиками, над ее головой изгибались сирень и бузина. Она погрузила пальцы в грубую шерсть Пса и крепко за него ухватилась. На нижней ступеньке Оуэн обернулся, освещенный солнечными лучами со стороны Александра-роуд. И долго смотрел на нее, прежде чем уйти.

На следующее утро, услышав робкий стук, Френсис открыла дверь и замерла от неожиданности.

– Господи, – прошептала она, затем опустилась на колени и протянула руки.

Дэви отпустил руку Норы и шагнул в объятия Френсис.

– Дэви! – воскликнула она. – О, я так рада тебя видеть!