– Что же мне нужно сделать? Что я могу сделать?
Пэм покачала головой:
– О, боюсь, ты ничего не можешь сделать, моя дорогая. Некоторые вещи не исчезают волшебным образом сами собой только потому, что мы не в состоянии их вынести. Поверь мне, я знаю. – Она грустно улыбнулась. – Но ты будешь жить дальше и переживешь это, потому что другого выхода у тебя нет.
Поздним вечером Френсис пила какао, почти не чувствуя вкуса, под болтовню радиоприемника. Она вспомнила ту ночь, когда была первая бомбежка, – десять дней назад, хотя теперь ей казалось, что прошло сто лет. Вспомнила, как горе и стыд, которые она испытала из-за потери Дэви, отбросили ее на двадцать четыре года назад, когда она переживала похожие чувства. С тех пор все изменилось. Она с трудом уже могла вспомнить, каково это – не знать всей правды, не ведать своей роли во всем этом, не сознавать, что всю жизнь она была влюблена лишь в Оуэна. Эта новая версия самой себя была для нее чужой. Ее воспоминания, ее вина и то, что она пережила, – все это принадлежало прежней Френсис. Так много было потеряно и так много найдено. Возможно, сейчас ей стало лучше, но она не чувствовала, что может стать счастливой. Без Оуэна.
Френсис представила, как Иоганнес прячется в шкафу в последние часы своей свободы, вырезает свое имя на доске, чтобы доказать – что? Что он вообще существовал? Она представила момент, когда его обнаружили, и как он осознал, что его предали… По крайней мере, теперь она могла хоть что-то сделать для него – пусть немного, но хоть что-то… Телеграмма, которую принес почтальон, вывела ее из задумчивости. Послание было от Оуэна, и Френсис прочла его три раза, не сразу осознав смысл: «Клайв умер сегодня в 6 вечера. Кэрис была рядом с ним».
12
Пятница
За Френсис все же осталась ее работа, и после утренней смены она отправилась в библиотеку. Несколько часов она корпела над огромным атласом, изучала туристические карты и путеводители по Европе, какие только могла найти. В то же время она пыталась вспомнить все, что Иоганнес рассказывал им о Летнем Дожде: это место находилось где-то далеко на востоке, загадочные лесистые холмы подступали к южной окраине деревни, в лесах водилось много волков и в деревне каждый второй был охотником. На севере была река, замерзающая зимой. Магазин игрушек. Древний замок, а на площади перед церковью – старинный фонтан с каменными фигурами фантастических существ, извергающих воду. Она знала, что это место находилось в Австрии, а не в Германии, и помнила, что Иоганнес называл его Летним Дождем. Френсис поискала словосочетание «летний дождь» в старом, выцветшем немецком словаре, но решила, что это название не является прямым переводом, потому что на немецком языке оно звучало совсем по-другому.
Френсис склонилась над столом и, водя пальцем по карте, читала название за названием, пока глаза не перестали фокусироваться и не заломило спину. И наконец, когда библиотекарша многозначительно кашлянула в третий раз, Френсис замерла: вот то, что она искала! Деревня в восточной части Австрии, на одинаковом расстоянии как от Братиславы, так и от Вены, расположенная у подножия лесистого отрога Альп, Лейта-Маунтинс, на севере обращенная к реке Лейте. Как было сказано в описании, в деревне имелись замок, и прекрасная старая церковь Сент-Мариен, и средневековый фонтан перед ней. Название деревни происходило от названия церкви Сент-Мариен, по прошествии веков обратившееся в Саммерейн – «летний дождь», как это звучало на английском. Френсис глубоко вздохнула и устало откинулась назад, продолжая держать палец на карте. Она посмотрела на библиотекаршу и улыбнулась.
– Я бы хотела взять вот это, – сказала она, протягивая путеводитель.
– Только для использования в читальном зале, – сухо ответила библиотекарша. – Мы уже закрываемся.
– Хорошо. Тогда увидимся завтра.
Она рассказала о том, что узнала, Пэм, когда они сели после ужина послушать радио.
– А ты уверена, что это именно то самое место? – спросила Пэм, макая печенье в чай; Пес с тоской следил за ее манипуляциями.
– Почти, – ответила Френсис. – Все сходится, и это единственное место из тех, что я нашла, которое звучит как «летний дождь» на английском.
– Ну и что же ты собираешься делать теперь, когда нашла его?
– Я собираюсь написать его семье, – тихо сказала Френсис. – Я знаю, что не смогу отправить письмо до окончания войны, но все же… Лучше поздно, чем никогда. Хотя, видит бог, действительно поздно. Я хочу рассказать им, что была с ним знакома и что он никогда никого не обижал.
– Возможно, им известно это и без тебя, как ты думаешь? В конце концов, это их сын. Кто еще мог знать его лучше?
– Я понимаю. Просто… Я бы на их месте тоже хотела это услышать… Что он не забыт… По крайней мере, я его не забыла. И попытаюсь добиться его оправдания. – Она глубоко вздохнула и потянулась в кресле, чтобы расслабить спину.