Сегодня материальная сторона жизни отошла на второй план. И вопрос питания стоит иначе: теперь для жителей западной страны главное – питаться «правильно», а не есть вдоволь. Семья уже не считается необходимой составной частью успеха, и существует немало людей, которые освободились от идеи семьи. В большой моде развитие личности, и часто от этого страдает коллективное начало. Сама я считаю, что нужно находить равновесие между отчуждением и самореализацией.
Папа так никогда и не сумел по-настоящему выразить свои чувства словами. Для него были важны только факты, а не вызванные ими эмоции.
О сражениях, происходивших в его душе, о печали, которую он мог пережить, когда умерли его братья, мы ничего не узнали.
Сегодня психология прошла этот период и впала в противоположную крайность, такую же странную. Каждое ощущение очищают от шелухи, подвергают анализу или психоанализу. Психологи препарируют все, их интересуют не только наши переживания, но и наши сны, и то, что мы едим.
В этом желании все понять и все объяснить есть нечто такое, что порой становится опасным.
Моя соседка больна раком из-за того, что слишком много на себя взяла, долго скрывая свое плохое самочувствие от немного деспотичного мужа. Боль в спине у аптекаря вызвана тем, что на него давят налоги. А причина угрей на коже у Элизы – ее сложные отношения со мной!
Стремление докопаться до самых глубин – признак желания все контролировать, ужаса перед неизвестностью, признак тяги к власти, которая оставляет мало места духовности, тайне, всему, что случается просто потому, что случается.
Марокканцы называют судьбу «мектуб». Это значит – то, что написано на небесах; и нам следует смириться с тем, что мы лишь чернила, а не перо.
Это не значит, что мы освобождены от ответственности, но это освобождает нас от потребности сделать нашу жизнь успешной согласно набору навязанных критериев, которые одинаковы для всех.
Принять то, что в твоей жизни есть часть, которую ты не контролируешь, так же важно, как уметь использовать свою волю, чтобы получить то, чего по-настоящему желаешь. Порой бывает очень привлекательно просто сказать себе: «Это мектуб, это судьба, позволь течению нести тебя».
Я не знаю, какого рода войну мы проживаем сейчас, но нельзя отрицать, что мир, в котором живут наши дети, тоже полон насилия. Я осознаю, что моя жизнь была легче их жизни.
Современные молодые люди, узнавая, что такое любовь, узнают и о СПИДе; они учатся, не зная, позволят ли им годы учебы получить работу; и рожают детей на Земле, которая страдает от климатических катаклизмов.
Мы с Натаном стараемся, чтобы наш дом в Юзесе был спокойным местом, куда они могли бы забежать мимоходом, оставить свои сумки и снова уйти, зная, что в случае грозы мы всегда будем рядом.
Я не впускаю в дом плохие новости; я не твержу на все лады Элизе о риске заболеть раком груди, Гийому – об опасности рискованного поведения и обоим о проблеме молодежного алкоголизма. Я знаю, что их информируют обо всем этом, и даже слишком много информируют; знаю, что социальные сети – главные разносчики плохих новостей со всего мира, но редко приносят хорошие новости.
Перед их глазами за несколько часов проходят отец, оплакивающий всю свою семью, которая погибла в волнах цунами; ребенок без рук, с закатившимися глазами – жертва артиллерийского обстрела в Сирии; сомалийские беженцы, лодка которых перевернулась в открытом море возле Лампедузы…
Иногда мне становится страшно. Я понимаю тех, кто решает бросить все и уехать в глубь Канады, в африканскую саванну или на один из Маркизских островов.
Я думаю, что матери более чувствительны ко всему этому, чем отцы.
У отцов еще сохранилась генетическая память охотников и собирателей, готовых переходить с места на место, чтобы сражаться и добывать еду для своих семей. Мы, женщины, рожаем детей, видим первый взгляд новорожденного ребенка, ошеломленного после первого вздоха, и боимся, что будем должны при своей жизни увидеть его последний вздох.
Сможет ли Элиза, глядя на своего младенца, сказать ему: «Добро пожаловать, мой милый; будь уверен: жизнь прекрасна и с нетерпением ждет тебя!»?
Я бы хотела, чтобы это было так. И я делаю все, чтобы это было так.