– Тебе что, денег мало?

Он удивленно поднял брови.

– Денег? Каких денег? А-а, денег… ну да, деньги тоже важны. Сначала я о них и думал. Не потому, что мало – денег хватает. Просто плоха та система, которая не стремится минимизировать потери. Тут дело в принципе. Но это только сначала. А потом я сообразил, что многим такие отлучки не нравятся. Да что многим – почти всем. Люди не хотят отлучаться из Хайма. Отлучаться от жизни. Вот кто-то с кем-то подружился, а потом снаружист ушел в отпуск. Будут его ждать там, в Хайме, пока он вернется? Бывает, что и не ждут, ищут кого-нибудь другого, кто не пропадает. Конец дружбе… – Программер выдержал значительную паузу. – Или взять такие случаи, как у вас. Как у Трай. Мои аккаунты могли бы жить вечно, если бы их снаружисты не…

Он прищелкнул пальцами. Глаза его светились безумным блеском.

– Я вам, кажется, ясно объяснила, – тихо сказала Трай. – Мой рак неизлечим.

– Да я не о раке! – с досадой воскликнул хозяин.

– При чем тут рак? Понятно, что я не врач и не шаман. Снаружи я бессилен, так же, как и вы, как и все остальные снаружисты. Кто мы? Тьфу! Никто! Глина. Вчера вылепили, сегодня смяли. Зато в Хайме… Идите сюда…

Программер ухватил нас за локти и вытащил на середину комнаты.

– Садитесь! – скомандовал он. – Смотрите!

Видите эти экраны? Здесь жизнь! Настоящая полноценная жизнь. Да вы и сами это знаете, пробовали… И тут, в Хайме, я бог и царь! Бог и царь!

Он перевел дыхание, присел перед нами на корточки и продолжил, переводя лихорадочно горящие глаза с Трай на меня и обратно:

– Короче, я подумал: а что если сделать программные клоны моих снаружистов? В конце концов, реакции людей довольно предсказуемы. Конечно, у каждого есть своя манера, свои особенности поведения, но эти особенности повторяются. Их можно учесть. Можно набрать достаточно большой банк поведенческих реакций снаружиста. Записать – что он любит, чего не любит, что и в каких случаях говорит, как реагирует. Учесть его образование, взгляды, предпочтения, его воспоминания, радостные и грустные. Мелодии, которые ему нравятся, книги, которые он читал. Люди, которых он любил и ненавидел…

Программер выставил вперед обе руки, как будто держал в них мяч… или даже не мяч, а живую пульсирующую сферу… Да нет, не сферу, вдруг догадался я, а мозг! Да-да, он смотрел на этот воображаемый предмет так, словно перед ним был живой человеческий мозг.

– И тогда, – торжественно прошептал Программер, – тогда, проведя грамотный анализ этой инфы, можно с большой степенью точности предсказать, что будет делать или говорить этот снаружист в той или иной ситуации. Особенно если речь идет о взаимоотношениях внутри небольшой группы. Например, о семье из трех человек. Понимаете? Аккаунт в Хайме будет вести себя так, будто им управляет снаружист, в то время как на самом деле им управляет программный клон! Такой снаружист может уехать хоть на месяц, хоть на год, и никто в Хайме ничего не заметит! Он может даже… гм… ну…

– Умереть? – тихо закончила Трай. – Чего уж там, договаривай.

Программер вызывающе фыркнул.

– Да, и умереть тоже! Ну так что? Он ведь умирает снаружи! Всего лишь снаружи! А в Хайме он, наоборот, продолжает жить на всю катушку! – он выпрямился во весь рост и вытянул вверх руки – наверно, чтобы казаться еще выше. – Вы понимаете, о чем идет речь? О бессмертии! Я хочу дать людям бессмертие! Вечную жизнь! Соображаете?

Со стороны мы, должно быть, представляли собой любопытную картину: красивая супружеская пара на вертких офисных стульях посреди большущей пустой гостиной, более смахивающей на танцевальный класс – и безумный танцор в стоптанных шлепанцах, вытянувшийся в струнку к одному лишь ему видимым высотам. В тишине слышалось только легкое жужжание вентиляторов аппаратной стойки.

– Секундочку, – сказал я. – Мне хотелось бы уточнить. Ты имеешь в виду, что можно запустить в Хайм точный клон моей жены? Клон, который будет жить и действовать вместо…

– Не «вместо»! – горячо перебил он. – И даже не «в точности как»! И даже не «клон»! Это практически на сто процентов будет она, Трай! Я просто перемещу ее в Хайм, целиком.