Именно так он и выглядел тогда, в сорок третьем. Не изменился ни капли.

Дворник выронил метлу. Ноги его задрожали, в горле застрял горький ком.

Ему показалось, что сейчас он потеряет сознание.

Непослушными ногами поковылял он к Цвайгерту; тот больше не смотрел на него, но когда дворник оказался возле скамейки, удивленно поднял голову, ожидая вопроса.

Старик не решался ничего сказать. Он завороженно смотрел на Цвайгерта и ничего не понимал.

Цвайгерт отложил газету на скамейку, выразительно посмотрел на дворника и робко спросил, видимо, поняв, что от него что-то хотят.

— Чем могу помочь? Вам что-то надо?

Дворник сглотнул слюну и дрогнувшим голосом сказал:

— Это же вы…

Цвайгерт хмыкнул:

— Ну, я… В каком смысле? Мы встречались?

— Это вы… — продолжил дворник. — Майор Цвайгерт! Вы!

Цвайгерт смутился:

— Вы меня с кем-то путаете, уважаемый. Никакой я не майор… Вы выпили, что ли?

Дворник растерялся, крепко сцепил пальцы рук, чтобы не так дрожали.

— Точно же вы… Слушайте, не издевайтесь! Это я, Гуляев! Помните меня?

— Да что мне с того, что вы Гуляев? Слушайте, никакой я не майор, я даже в армии не служил. Учитель я в школе, историю детишкам преподаю. И никакой я не Цай… Цвай… да что вы лопочете?

У дворника сильно кольнуло вдруг с левой стороны груди, потемнело в глазах. Одной рукой он схватился за сердце, а другой, опершись на скамейку, осторожно уселся и тяжело задышал.

— Вам плохо? — спросил учитель. — Давайте добегу до таксофона, вызову скорую!

Дворник покачал головой. В ушах шумело.